Юстиниан

Но даже государи, отличавшиеся, с точки зрения христианской морали, безупречным поведением, не избегали случая: Феодосий Младший получил смертельные травмы, упав с коня, Иовиан вообще умер внезапно и таинственно.

Как-то так получилось, что кончина наиболее «правильных», православных царей оказывалась спокойной: заболев, умерли Константин Великий и Феодосий I, Юстина погубила старая рана, ни о чем ужасном не известно в отношении Маркиана и Пульхерии.

Так что есть все основания полагать, что Юстиниан действительно «упокоился».

Что происходило в тот момент во дворце? Нам повезло, так как сохранился панегирик Юстину II, написанный на латинском языке уроженцем Африки Флавием Кресконием Кориппом. Добрая треть этой увесистой книги посвящена событиям, так или иначе связанным со смертью Юстиниана. Но панегирик родственнику почившего царя — произведение не вполне искреннее, там сильны законы жанра. Поэтому последние часы жизни нашего героя и то, что произошло потом, придется частично реконструировать[412].

Итак, если Юстиниан умер не внезапно (например, во сне), то до самого последнего вздоха с ним были пресвитеры и монахи. Император отходил в постели, окна были закрыты, в помещении горели свечи. У одра усыпающего беспрерывно шла служба: монахи и иереи возжигали свечи и благовония, молились. Не так, как сейчас: Андрей Критский, чей канон на исход души используется сегодня в православии, еще не появился на свет. Но читали и «Отче наш», и псалмы — пятидесятый и сто восемнадцатый:

«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.

Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною.

Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем».

Умирающий слышал эти слова. Император уже не мог говорить внятно, и вообще трудно было понять — в сознании ли он? Вот, увидав синклитика Каллиника, повел подбородком, дернул кистью, словно подзывая к себе. Сенатор быстрыми шагами подскочил, нагнулся к пересохшему рту. Василевс что-то шептал, слабея. Стоявшие видели, как Каллиник, кивнув, отступил назад.

Юстиниан не двигался более, лишь открывал и закрывал глаза. Пение обволакивало его, укрывало саваном торжественных слов, смешиваясь с теплом и запахами. Наконец глаза Юстиниана закрылись навсегда. Это случилось в ночь с 14 на 15 ноября.

А монахи пели:

По милости Твоей оживляй меня, и буду хранить откровения уст Твоих.
На веки, Господи, слово Твое утверждено на небесах; истина
Твоя в род и род. Ты поставил землю, и она стоит.
По определениям Твоим все стоит доныне, ибо все Тебе.
Если бы не закон Твой был утешением моим, погиб бы я в бедствии моем.
Вовек не забуду повелений Твоих, ибо ими Ты оживляешь меня.
Твой я, спаси меня; ибо я взыскал повелений Твоих.

Как только василевс отошел в мир иной, Каллиник и еще несколько синклитиков явились во дворец куропалата Юстина. Они разбудили привратника и потребовали встречи с племянником императора. Поскольку всё случилось еще до рассвета, привратник спросонья никак не мог понять, чего от него хотят, и долго не открывал двери.

— Что случилось, друзья? — как и положено было воспитанному человеку, спросил вышедший к ним Юстин, хотя и ему, и его жене, племяннице Феодоры Софии, всё было совершенно ясно.

— Твой божественный отец (ведь он считал тебя не просто родственником, а сыном) умер, — ответил Каллиник на правах старшего, кому император говорил последнюю волю. — Мы пришли сообщить, что господин василевс Юстиниан передал тебе власть. Прими ее и действуй.

Медленно, запинаясь, так как не успели еще разучить текст, сенаторы продолжили хором:

— Закон призывает тебя! Двор поддерживает тебя! В тебе вся наша безопасность! В тебе наша надежда. Уступи судьбе! Наследуй отцу!

Они замолчали, и Каллиник выступил вперед:

— Не задерживай мир, возьми дар Бога, используй силу своего отца и прими имя Августа, которого тебе не хватало.

При этих словах сенаторы дружно опустились на колени и поползли к Юстину. Тот же, согласно этикету, начал отказываться: