Юстиниан

Примерно тогда же император устроил очередной «поход» против язычников, поручив это проверенному человеку, Иоанну Эфесскому. Примерно за год Иоанн в рамках своей деятельности сжег в столице две тысячи «эллинских» книг, картин и статуй.

В 562 году миром на 50 лет окончательно завершились персидские войны Юстиниана. С ромейской стороны переговоры вели магистр оффиций Петр Патрикий и Евсевий, с иранской — неизменный Йезд-Гушнасп. Договор предусматривал, как и ранее, обязательства Ирана по охране кавказских проходов (Дербент и Дарьяльское ущелье) от северных варваров, за это империя обязалась выплачивать персам 30 тысяч золотых монет (примерно 417 либр золота) в год. Персы подтверждали отказ из Лазики[402], но другие важные области (например, Сванетия и Ивирия) от византийского влияния были свободны[403]. После более чем тридцатилетнего конфликта оба государства оказались ослабленными, не получив практически никаких территориальных преимуществ. Договор устанавливал порядок торговли между Ираном и Византией, определял условия управления пограничными племенами, закреплял дипломатический иммунитет посольств. Отдельной статьей договора защищались права персидских христиан (они принадлежали в основном к неправославным толкам).

Окончание противостояния с Ираном положило конец крупным войнам, которые вел Юстиниан, но не прочим конфликтам. Весной 562 года состоялся очередной набег гуннов. Отбивать его пришлось магистру Маркеллу и куропалату Юстину. Варвары взяли Анастасиополь.

В октябре очередные беспорядки в Константинополе произошли из-за наказания некоего прасина, обесчестившего дочь чиновника. Во время шельмования приговоренного венеты напали на конвой (!), освободили этого человека и привели в собор Святой Софии. По действовавшему тогда закону, известному еще с V столетия, территория церкви (любое священное место внутри ограды «до внешних входов включительно») пользовалась правом убежища, и никто под страхом смерти не мог извлечь оттуда безоружного человека, прибегнувшего к милосердию Бога. Юстиниан был вынужден помиловать растлителя, но наказал виновных в его освобождении. Причина мягкости императора непонятна, источники тут явно что-то недоговаривают: ведь еще в 535 году именно Юстиниан своей 17-й новеллой ограничил право убежища в отношении убийц, прелюбодеев и похитителей дев, считая, что убежище должно предоставляться обиженным и что недопустимо давать равные права и преступникам, и пострадавшим.

В ноябре случилась нехватка воды и хлеба, что привело к побоищам у источников и чуть ли не к панике, успокаивать которую пришлось молитвенным действом во главе с патриархом. Тут впору согласиться с Прокопием: «Видя, что водопровод города пришел в негодность и доставляет в город лишь малую часть воды, они пренебрегали этим и не желали хоть что-нибудь выделить на него несмотря на то, что огромные толпы постоянно давились у источников и все бани были закрыты. Между тем на морское строительство и другие нелепицы они без единого слова швыряли огромные деньги, повсюду в пригородах что-то воздвигалось, как будто им было недостаточно дворцов, в которых всегда охотно жили ранее царствовавшие василевсы»[404].

А затем произошло следующее. Столичные богачи («менялы») Маркелл, Вита и другие решили зарезать престарелого августа во время аудиенции. Но их сообщник Авлавий, которому Маркелл заплатил гигантскую сумму в 50 либр, выдал товарищей, и когда Маркелл с кинжалом под одеждой входил во дворец, стража схватила его. Маркеллу удалось заколоться самому, остальных заговорщиков задержали (кого-то даже в церкви), и те под пытками объявили организатором покушения Велисария. Клевета подействовала, Велисарий попал в немилость[405], но казнить столь заслуженного человека по малопроверенным обвинениям Юстиниан не осмелился.

В Африке совершили набег маврусии, мстившие за убийство византийцами своего вождя. Для подавления возмущения пришлось высылать войска из Константинополя.

Последним важным событием 562 года стало освящение 24 декабря восстановленного купола Святой Софии. В связи с этим Павел Силенциарий по заданию императора сочинил стихотворение почти в тысячу строк, описав и купол с мозаичным «крестом, осеняющим город», в его своде и собор. Интересно, что Юстиниан дал это поручение придворному чиновнику, а не профессиональному литератору. Судя по всему, василевс читал стихи Силенциария и в поэзии разбирался — ведь Павел был лучшим поэтом того времени (Роман Сладкопевец уже умер).

В этом же или следующем, 563 году в Константинополь прибыли епископы из Ирана для «собеседования» по вопросам природы и сущности Христа. Друг друга стороны не убедили, но этот диспут дал импульс развитию богословия и окончательному оформлению несторианского тезиса о двух ипостасях во Христе[406].