Южный ожог

– Рад, что вы уже выздоравливаете, товарищ капитан. Ребята передают привет и с нетерпением ждут вашего возвращения… ну, так они просили передать. Все здоровы, сидим в общежитии завода, смотрим на это безумие. Фашисты давят с севера и запада, говорят, уже в городе, но на главные улицы их не пускают, там все перекрестки укреплены, и наши держатся. Город огромен… не Москва, конечно, но все равно очень большой. Вчера на улице провокатора поймали: мужичонка бегал и истерил, дескать, немцы идут, они уже в саду Шевченко, наступают со всех сторон, в общем, все пропало и спасайся кто может. Очередь за хлебом стояла, так такая паника началась, старушку раздавили… Бойцы НКВД сработали четко: схватили поганца и на месте расстреляли, чтобы другим неповадно было. Но все равно, товарищ капитан, похоже, немцы собираются отрезать северную часть города от южной и по отдельности нас разбить. Уж больно много сил они собрали для прорыва к вокзалу. Я днем бегал в штаб, пытался добиться хоть какой-то ясности. Полковник Макарчук отсутствовал, остальные плечами пожимают. Говорят, вам приказали ждать, вот и ждите. Ходят слухи, что остатки сороковой армии перебрасывают на запад, чтобы немец не очень активно шел вперед. Мы сами видели, как танки уходят, грузовики с пехотой. А что толку? Удержим один участок, немцы прорвутся на другом…

– Так, давай без чревовещаний, – нахмурился Шубин. – Завтра в полдень, если не поступит другой приказ, выдвинуться всем составом к штабу и ждать. Все, иди, Коваленко, и больше ни о чем не спрашивай…

Глава восьмая

Утро не принесло отрадных известий. Небо потемнело, солнце больше не показывалось. Колеса санитарных машин месили тающий снег, перемешанный с грязью. Орудия били на городских окраинах, взрывы уже гремели в соседних кварталах. Кабинеты руководства осаждали выздоравливающие, требуя выписки. Врачи артачились, орали медсестры, что никто из больницы не уйдет без соответствующе оформленных документов. Все в порядке, ситуация штатная, сейчас не 41-й год, чтобы все на фронт и будь что будет! Во избежание бюрократической волокиты приходилось действовать решительно. В принципе, побег из госпиталя приравнивался к дезертирству, и вряд ли станут разбираться, куда именно «дезертируют» люди.

– Идешь со мной, сержант? – в упор спросил Глеб. – Плевать на этих медиков-бюрократов, обойдемся без их закорючек.

– Я готов, товарищ капитан, – кивнул Кошкин. – Три минуты, если позволите. Скажу пару слов Варваре Павловне…

Посещение кладовой, где держали воинское обмундирование, напоминало налет. Оставалось только нож упереть в горло побледневшего хранителя материальных ценностей. «Вы что себе позволяете, товарищи?» – бормотал он. Некогда было искать свои документы. Мужчины торопливо облачались. Уходили через черный ход, а потом закоулками выдвигались в центр города, опасаясь встречи с патрулем. Город гудел, каждый перекресток красноармейцы превращали в укрепрайон. Гражданские помогали перетаскивать мешки с песком, возводить баррикады из всего, что могли вытащить из домов. Обстановка в штабе напоминала капремонт и переезд одновременно. Наличие документов, по счастью, не потребовалось – дежурный узнал капитана. Кошкин тоже сошел за своего. Ныло плечо, но Шубин старался не думать о грустном. Кончилась расслабленная жизнь. Полковник Макарчук оказался на месте, он с ожесточением рвал какие-то бумаги, а те, что было жалко уничтожать, запихивал в папку.

– Ну вот, – пробормотал он, – вас не ждали, а вы приперлись… Шучу, капитан, рад тебя видеть живым и сравнительно здоровым. Если честно, выглядишь хреново, такие физиономии обычно у ребят в моргах бывают… Докладывай, с чем пришел.

Шубин доложил. Надоело лежать, воевать пора. А рука – дело наживное: сегодня отстегнул, завтра пристегнул.

– Лишь бы голова не отстегнулась, – проворчал Макарчук. – Сбежал из госпиталя – молодец. Документы твои вернутся. Надеюсь, центр Харькова мы им не отдадим. Немцы рвутся на Чугуев, тамошнюю дорогу уже перекрыли, но есть сведения, что готовится мощный деблокирующий удар… Впрочем, поживем – увидим. О тебе хлопотали из сорок девятой дивизии, конкретно начальник разведки подполковник Гаврилов. Уж не знаю, чем ты ему приглянулся. Я не возражаю, мы с тобой славно повоевали. Части сороковой армии, что еще не выведены из города, будут переформированы и отправлены на север. Там немцы взяли Дергачи и засели на городских окраинах. Пытаются продвинуться в кварталы, но им дают отпор. По городу бьет их артиллерия. До нас пока не долетает, но скоро долетит. Так что к вечеру нашего штаба уже здесь не будет, хозяйство примет сорок девятая дивизия и прочие осколки того, что осталось от шестьдесят первой армии. Переводи своих людей на их довольствие. И навести, ради бога, материальный склад, получи обмундирование и оружие – я выдам бумагу. А то выглядишь, словно из психушки сбежал…