Южный ожог

– А я постоянно о вас вспоминал, товарищ лейтенант… или как вас там? Жив, думаю, нет – мы же с вами такие живучие были… Помните, когда в последний раз виделись? Я в госпиталь уезжал, так жалко было вас бросать…

– И до сих пор лежишь? – засмеялся Глеб.

– Ну что вы, это я заново загремел. – Леха оскалился. – Получать ранения – обычное дело. Как раз младшого дали, ну и переборщил с отвагой, стал народ в атаку поднимать – мина рядом возьми и разорвись. Эти сачки все целые, а я…

– Но девчонок все равно соблазняешь. И как, получается?

– С переменным успехом, товарищ капитан. По правде говоря, воевать получается лучше.

Повернулся сосед по палате, неодобрительно уставился на Шубина. Глеб спохватился: не стоит мешать занятому человеку, шатко поднялся.

– Эко вас угораздило, – поцокал Кошкин, подставляя плечо. – Но ничего, руки и ноги у нас заново отрастают, как молочные зубы в детстве. Давайте помогу. А вы мне помогите, а то я тоже не больно-то ходок.

Они добрались до коридора, Шубин пристроился на скамье, перевел дыхание. Настроение поднялось – не так уж много светлых пятен в жизни. Леха трещал, как заведенная пластинка, о том, как после госпиталя отправился воевать под Тулу. Координат Шубина не знал, а то непременно бы написал. После битвы под Москвой отметился под Ржевом и под тем же Харьковом, когда весной 42-го немцы нам качественно напинали. Под Ржевом получил добротную контузию, в Харькове балка бетонная упала, руку сломала. Потом воевал на Дону, отступал до Сталинграда…

– Что-то не видел я тебя в Сталинграде, – ухмыльнулся Глеб.

– Так и я вас там не видел, товарищ капитан, – парировал Кошкин. – Но это же не значит, что мы там не были? Из Сталинграда – в шестьдесят первую армию, это ее части сейчас в Харькове остались вместе с генерал-лейтенантом Беловым. В прошлом месяце звание получил… ну, было, в общем, за что, под Белгородом наступали… Но об этом уже рассказывал. Давайте теперь вы про себя.

Шубин повествовал – и где он только не воевал за эти год и восемь месяцев! Рассказал и про последнюю операцию – на Северском Донце. Почему бы нет? Кошкин присвистнул.

– Ничего себе, продолжаете всех удивлять, товарищ капитан? Вы и раньше были везучим, живым выходили из всех передряг. Так вот кому мы обязаны за новый рубеж, про который уже все уши прожужжали… Не боитесь, что станете легендой? Овеянной славой, так сказать…

– Лишь бы не мертвой легендой. Постой. – Шубин задумался. – Говоришь, уже воевал в Харькове? То есть город знаешь?

– Знаю, а что? – Кошкин начал догадываться, заблестели глаза. – Отличная идея, товарищ капитан. Возьмите меня к себе. Хочу опять под вашим началом служить. Вы не смотрите, что я на вид такой балбес, в бою я нормальный, могу людьми командовать, никто еще не жаловался. Напишите ходатайство, начальство не будет возражать.

– Ну ты и разогнался, – покачал головой Глеб. – Мы с тобой где? И на кого со стороны похожи? Так что не лезь впереди паровоза, лечись, а там посмотрим. Настанет время, поговорю с полковником Макарчуком. Я сам, знаешь ли, немного не в форме…

– Кошкин, мать твою, ты где?! – взревел на другом конце коридора трубный женский голос. – Ты что там делаешь? А ну марш на укол!

– Ладно, побегу, товарищ капитан. – Кошкин смутился. – Если что, то всегда здесь. Семеро нас в палате, и только я ходячий. Режим у них хуже, чем в тюрьме. Лучше бы в штрафную роту отправили, чем в госпиталь.

Красноармеец заковылял прочь, а Глеб задумчиво провожал его глазами – надо же, до чего тесен этот военный мир.

Вернувшись в палату, он обнаружил, что сосед, ранее лежавший лицом к стене, сидит на кровати и исподлобья его рассматривает.

– Сильно шумели, товарищ подполковник? – предположил Шубин.

– Да нет, не заметил… – У пациента был хрипловатый, но ровный голос. – Откуда известно мое звание?

– Доктор Разгонов упомянул, вы должны были слышать.

– Да, согласен. – Мужчина поморщился. – Говорят, ты герой?

– Если говорят, так и есть, товарищ подполковник. Зря не скажут.

– Ладно. – Мужчина усмехнулся. – Ты же Шубин?

– Так точно.

– Где-то слышал твою фамилию. Шубин, Шубин… Ладно, не могу вспомнить… Подполковник Гаврилов Олег Викторович, начальник разведки сорок девятой стрелковой дивизии шестьдесят первой армии. Да сиди ты, не вскакивай. Мы с тобой, капитан, нынче в равных условиях. Чем-то удивлен?

– Впервые слышу ваш голос, – признался Глеб. – Нет, еще вчера ночью вы на помощь звали, когда соседу стало плохо… Вы неразговорчивы, товарищ подполковник.

– Есть грех. – Собеседник немного побледнел. Теперь слова давались с трудом. – Письмо получил – уже в госпитале находился, но ты еще не поступил, капитан… Семья погибла в Ленинграде при бомбежке, жена и двое детей… На Васильевском острове жили, ПВО сработала неважно, бомбардировщики прорвались…

– Простите, товарищ подполковник…