Ива Мосс и Утраченное Заклинание

Ива открыла глаза и какое-то время в недоумении моргала: и ведьма, и пришпилившая её к стене кровать… исчезли!

– Ну давай ужо. УНОСИТЕНОЖЕНЬКИ, – предложил Освин.

Однако башня не собиралась их отпускать. Во всяком случае, без боя. В Иву и Освина, который от бешенства мгновенно стал ярко-оранжевым, тут же полетели ночной горшок и стул.

– А-а-а-а-а! – завопила Ива, когда подлетевшая к ней кочерга начала тыкать её в бок. – Ой! Отстань! Сейчас же!

Кочерга слегка замедлилась, но продолжала раздавать тычки куда могла достать. Ива отбивалась от неё руками и исцарапалась до крови, а железяка продолжала добиваться, чтобы башне вернули хозяйку. Вот только Ива не могла. Не знала как.

У Освина дела обстояли не лучше. Он сражался сразу с несколькими скрученными в рулоны газетами «Миддлинг таймс», которые периодически били его по голове. Из ушей у него валил пар в опасном количестве, что обычно означало скорый взрыв.

– Эй! – рявкнул он, когда один из рулонов шмякнул его по уху. – Отстань!

Шмяк!

– Будь ты проклятуща!

Шмяк!

– Проклятуща!

В конце концов Ива завопила:

– Ай! Ой! Стоп! Да стоп же! Хватит, башня! А не то и ты исчезнешь!

Свёрнутые газеты над головой Освина зависли в воздухе. Один рулон сделал последний слабенький шмяк ему по лбу. Огненно-рыжая шерсть кобольда встала дыбом, и он прошипел в ответ что-то тихое и угрожающее. Кочерга тем временем остановилась перед Ивой, униженно склонив «голову».

– Эм… благодарю, – проговорила Ива, поглаживая саднящую от многочисленных царапин руку. – А теперь, пожалуйста, открой дверь и выпусти нас.

Дверь упрямилась и не отворялась, только укоризненно скрежетала петлями.

Ива прищурилась, скрестила руки на груди и, придав голосу максимальную грозность, объявила:

– Если ты НЕМЕДЛЕННО не ОТКРОЕШЬ эту дверь, я НЕ освобожу твою ведьму.

Последовала долгая пауза, во время которой Ива нетерпеливо постукивала ногой – а затем, с еле слышным щелчком и медленным, неохотным скрипом, похожим на вздох, дверь отворилась.

– Вот и хорошо, – сказала Ива, пытаясь скрыть облегчение от того, что трюк сработал. Она помогла Холлоуэю пролезть в дыру в стене, отколотив ещё немного штукатурки ножкой от стула – так, чтобы прошли его плечи и туловище. Как только он оказался по эту сторону, девочка схватила Освина за длинный хвост и, к его шумному возмущению, сунула его обратно в саквояж.

– Чего ради ты мене за хвост-от таскаишь! – прорычал он. – Енти вон шмякають по голове, а ишо и ты ко мне с таким обращениём, никакусенького уважения к чудищу, а ить я как есть последний кобольд!

Ива, конечно, проигнорировала тираду и вместе с Холлоуэем бросилась вон из каморки и вниз по лестнице, пока башня не передумала – или пока ведьма не вернулась оттуда, куда её там забросило. В общем, пока всего этого не произошло.

Стоило им перешагнуть порог, как тринадцатифутовые ворота башни захлопнулись с громким «БУМ!», и на всякий случай ещё и засовы задвинулись. Возможно, башня боялась, что девочка передумает и вернётся. Потом вся постройка как бы слегка наклонилась, выжидательно «глядя» на неё, и Ива с ужасом осознала, что башня ждёт того, чего она, Ива, не в силах сделать. Окна взирали на неё с упрёком.

Ива закусила губу. Вообще-то странно, что ведьма до сих пор не вернулась. Когда она заставила исчезнуть свою семью, они были дома через считаные минуты. А сейчас, должно быть, прошло раза в три больше времени. Ива внезапно поняла: правда в том, что на самом деле она не хочет, чтобы ведьма возвращалась, – пока не хочет. И теперь, поразмыслив, она сообразила, что и семья-то появилась в доме, а не рядом с ней, как все другие пропавшие вещи. Могло ли это случиться потому, что у неё была острая необходимость задержать их и успеть уйти? Непонятно, влияют ли как-то её желания на эту странную исчезательную магию?

– Э-э-э… – уклончиво начала она, слегка откашлявшись, – это может занять некоторое время… я не уверена… – тут она припомнила свою ночнушку и плащ, вернувшийся спустя два дня. – Я найду… э-э-э… только разберусь, как это вообще делается.

Железная поперечина на воротах сложилась вдвое на манер скрещенных рук, а дверная колотушка в виде ведьминской шляпы приняла форму губ и высунула язык.

– Нахалы! – воскликнула Ива. – Не скажу, что вы тут со мной лучше обращались, заперев меня на замок… И вообще я не специально! Она меня спровоцировала, и я… – Тут, заметив недоуменно поднятые брови Холлоуэя и выпученные глаза Освина, высунувшегося из саквояжа, Ива вспыхнула: оправдывается перед зданием! Укоризненно покачав головой самой себе, девочка позвала: – Пойдёмте, надо уходить отсюда.

И они направились к Воющему лесу, к свободе – наконец-то.