Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

С другой стороны, опять-таки возникает неудобство – Ефремов никогда не был диссидентом, противником советской власти. Западное общество жёстко критиковалось им как потребительское, уничтожающее лучшие человеческие устремления, неспособное вывести земную цивилизацию из тупика бездуховности и мещанства. Неоднократно он пишет о неизбежности коммунизма в будущем (если мы хотим будущее вне инферно) и повторяет это в различных ситуациях, в общении с разными людьми. В книгах, письмах, интервью. Смешно было бы подразумевать тут некую конъюнктуру и стремление понравиться власть имущим. Особенно на фоне принципиальности мастера в сходных вопросах – хрестоматийным тут является пример с отказом «устанавливать» статую Ленина в «Туманности Андромеды», несмотря на то, что ему предлагали премию в таком случае.

Необходимо понимать, насколько самостоятельный мощный дух мог вести себя столь независимо. В полном соответствии с эволюционным вектором, о котором писал сам мастер, – максимально возможная свобода от внешней среды. В этом смысле Ефремов собственной персоной манифестирует, представляет то, о чём писал по отношению к цивилизации будущего, берущей из каждой эпохи наиболее яркие, очищенные стороны жизни.

Для убеждённых сталинистов это ложь, и никакие факты просто не воспринимаются. А если оказываются восприняты, то становятся показателем того, что Ефремов как минимум опасно заблуждался, либо же он прямой враг – либерал-шестидесятник, диссидент, следовательно, пособник олигархического беспредела 90-х; или троцкист (нонсенс, но немало людей всерьёз продолжает мыслить такими категориями). Такой абсурд происходит из-за жёсткой редукции причинно-следственных связей, представлении сложнейшего исторического процесса как механистически-линейного.

С другой стороны, среди людей, негативно относящихся к комплексу коммунистических идей, находятся те, кто утверждает: Ефремов не коммунист, и общество будущего, изображённое им, не коммунистическое. И слова самого Ефремова тут снова не имеют никакого значения, потому что картинка в собственной голове закрывает всё остальное. Либо же все его социальные идеи тщательно цензурируются по причине их (якобы) заидеологизированности отжившими советскими представлениями. То, насколько едина и неразрывна ефремовская мысль во всём её многообразии, игнорируется, целостная мысль дробится на клипы-светотени. А далее каждый отдельный такой клип препарируется словно бы в пробирке, насильственно лишённый связей с остальным массивом идей и образов.

Конечно, это недопустимо.

Задача любого честного читателя и уж тем более исследователя – позволить автору самому сказать за себя, отнестись к его словам уважительно. Ефремов, насытивший представление о коммунизме космическими смыслами, совершивший синтез коммунизма и космизма, показавший изначальную психофизиологическую суть мечтаний о справедливом обществе и вынесший их в беспредельность вселенной – слишком крупный мыслитель, и следует отнестись к его идеям со всей серьёзностью. Однако ни исследователи русского космизма, ни современные теоретики коммунизма на это не обращают ни малейшего внимания. Зато они полностью увлечены своими дискурсами и всё, находящееся за пределами их групповых мифов, попросту игнорируют (порой вполне осознанно и убеждённо) как не имеющее эвристического потенциала. Конечно, такая ограниченность вызывает сожаление.

Известно, и в переписке многократно подтверждено: Иван Антонович глубоко интересовался эзотерикой и парапсихологией, особо – Живой Этикой. Здесь шквал неприятия кипит с двух сторон – противоположности, как известно, сходятся. Воинствующие церковники либо огульно отрицают этот безусловный факт, либо столь же огульно обвиняют Ефремова во всех грехах, а его почитателей – в сектантстве и сатанизме. Воинствующие атеисты поступают совершенно аналогичным образом, в том числе и те, кто любит порассуждать о диалектическом материализме, казалось бы столь близком Ефремову. Единое полотно широкого мировоззрения Ивана Антоновича снова никак не складывается, прокрустово ложе заидеологизированных представлений отсекает то одну, то другую часть ефремовской философии. Подчеркнём – речь идёт не о мнениях по её поводу, а о хорошо известных непротиворечивых фактах этой философии. В то же время многие так называемые эзотерики (т. е. любители читать эзотерическую литературу) тоже находят, в чём укорить писателя – в недопустимом «биологизме» (видимо, быть доктором биологических наук с их точки зрения – уже изначальная ущербность), в остром внимании к вопросу эроса и пола. На том основании, что «в духе» якобы нет мужчин и женщин. Разумеется, всё это лишь отражение собственных гендерных проблем и скрытая половая ксенофобия. Ещё одна претензия (странно думать, что это можно представить претензией, но это так) – очевидная невписанность Ефремова в те или иные эзотерические концепции полностью, что сразу выводит его из разряда безусловных «своих».