Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

Есть и ещё один интересный дискуссионный вопрос: мировоззрение Ефремова, как и любого иного человека, формировалось и эволюционировало во времени. По одним вопросам приходило новое понимание, по другим старые мысли теряли актуальность. К чему-то приходилось возвращаться снова на новом уровне понимания. Скорее всего, мировоззрение мыслителя обрастало подробностями по принципу голограммы, в основе своей проявившись практически сразу и существуя в дальнейшем без разрывов и резких поворотов. В этом плане переписка не даёт много материала – то ли в силу уникальной целостности ефремовского сознания (в этом плане с ним сходны, пожалуй, только Э. Фромм и А. Ф. Лосев), то ли в силу того, что ответы на основные смысложизненные вызовы были уже даны к 50-м годам. А именно с этого времени фактически и появляются сохранившиеся эпистолярные свидетельства о самом себе – когда Ефремов был уже совершенно сформировавшейся личностью, прошедшей кризисы среднего возраста.

Понимая эту естественную ограниченность, мы с благодарностью сосредоточиваемся на утвердительной, катафатической стороне вопроса. Излагаемое в переписке помогает понять ефремовское мышление с внутренней, порой интимной стороны. Идеи высказаны проще и непритязательнее, нежели в романах, но зачастую существенно более остро. Любой открывший письма Ефремова увидит, насколько ясно и безо всякого пафоса осознавал мыслитель окружающую его жизнь, насколько чувствовал себя одиноким. Недаром ему был крайне важен образ броненосца «Ретвизан» – самого мощного, но покинутого остальной эскадрой, однако продолжающего стоять «за други своя».

Наглядно видна хронологическая структура переписки. Это и ритм написания, который, судя по всему, установил для себя автор, когда писем стало чрезмерно много. Видно, что он выбирал для этого определённый день, когда читал и сразу же отвечал на те письма, которые показались ему важны. Причём когда их оказывалось много, его ответные тексты невольно становились короче, и наоборот. Это и скорость работы почты – порой наиболее активные корреспонденты отвечали на ефремовское послание в день получения или на следующий день. Это и более тонкие моменты – когда, не сговариваясь, незнакомые друг другу люди писали в один день с разных концов земного шара.

Проникая вглубь ефремовского времени, мы становимся эмоционально ближе к мастеру, вправляем его напряжённую мысль в рамки, положенные существованием в грубоматериальной вселенной. При этом конкретное структурирование времени согласно пониманию целесообразности того или иного момента – важное свидетельство осознанного подхода к самым рефлективным, обычно проходящим стороной нюансам.

Ефремов в своём творчестве был философом времени. И то, что он на самом низком уровне организации своей деятельности вольно или невольно структурировал, оформлял стихийный процесс, показывает лишний раз неразрывность теории и практики в его отношении к жизни. Время – уникальный ресурс нашего существования, невосполнимый и неуловимый, без наличия которого невозможна сама жизнь.

Подготовка переписки и её внимательное прочтение продемонстрировали главное. Ефремов предстаёт не только и не столько выдающимся учёным, блестящим писателем или крупным оригинальным мыслителем. Всё это – лишь формы проявления духовной оси, стержня Ефремова-человека. Повторимся: мастер прохождения собственной судьбы – вот сердцевина, делающая его жизнь и творчество исполненными огромного значения для каждого человека. Потому что каждый человек стоит перед глубинной экзистенцией, перед поиском смысла собственного существования. Перед каждым стоят вызовы – персональные, личные. За скобки здесь выносится именно степень плодотворности прохождения своего уникального пути. Мы пытаемся найти для себя те или иные ориентиры. И жизнь Ефремова тут послужит безусловным примером.

Николай Смирнов Выступление на Дне памяти И.А. Ефремова 7 октября 2012 (Библиотека имени Данте, Москва)

Знакомясь с ефремовскими произведениями, особенно с произведениями о будущем, мы понимаем, что имеем дело с разновидностью русского космизма. Это давно уже не секрет – преемственность Ивана Антоновича в этом отношении, он и сам это подчёркивал. Мы сразу встаём перед дилеммой, перед следующим краеугольным камнем: русский космизм по своей природе изначально исключительно гуманистичен, направлен на человека. Многие говорят о космизме в Древней Индии, в Древнем Китае или в других регионах, в других областях человеческой мысли в её становлении, в её истории. Но в этой самой истории мы не находим такого феномена, который бы обращал столь пристальное внимание непосредственно на человека, на антропологический фактор.