«Ивановский миф» и литература

В 1993 году за книгу стихов «Возвращение» Анна Александровна Баркова была посмертно удостоена областной литературной премии. Сумма ничтожная, но все-таки сгодилась и она на правое дело.

А дело было совсем в духе тех чертовых штучек, которые часто сопутствовали жизни Анны Александровны. Во время присуждения премии из Москвы пришло известие, что на Николо-Архангельском кладбище, где захоронена урна с прахом поэтессы (номер ниши — 58!), треснула памятная мраморная доска. Мрамор для этой плиты каким-то «левым» способом добыли в свое время в кремлевских мастерских. Мистика! Не приняла Анна Александровна и там кремлевского подарка. Решено было установить новую доску, но теперь уже из ивановского мрамора… Помню, как ехали мы с поэтом Владимиром Павловичем Догадаевым, везли эту доску из Иванова в Москву. Стоял грязно-черный декабрь 1993 года. Столица встретила нас неласково. Громыхающая, нервная, злая — ей дела не было до нашей печальной миссии. И на самом кладбище нас ждали неприятности. В конторе сказано было: приходите завтра, а еще лучше — через неделю, когда появится «дядя Вася». Но в конце концов «дядю Васю» мы нашли сами. За известную «русскую валюту» он установил нашу доску на нужном месте. На доске золотыми буквами было выбито «Анна Александровна Баркова. 16. VII. 1901—29. IV. 1976». И далее следовала ее стихотворная строка: «Русский ветер меня оплачет»… Итак, доска установлена. Но здесь опять произошло нечто непонятное. Стих резкий колючий ветер, бьющий в лицо. Наступила какая-то особая тишина понимания всего, что в тебе и вне тебя. Легкой поземкой заструился снежок. Будто бы и впрямь русский ветер пришел оплакать нашу землячку…

В начале 90-х годов, идя навстречу просьбе кафедры теории литературы и русской литературы XX века Ивановского университета, сотрудники УКГБ по Ивановской области разыскали и оформили гулаговский архив А. А. Барковой (самую большую работу провел В. Д. Панов). Весной 1991 года этот архив был передан в литературный музей ИвГУ. Стихи, проза, дневниковые записи Барковой, до этого хранившиеся в гебистских фондах как вещественные доказательства «содеянных преступлений», стали наконец-то достоянием русской культуры.

В 1992 году в Ивановском университете вышла книга «А. Баркова. Избранное. Из гулаговского архива» (Составители: Л. Н. Таганов и З. Н. Холодова). Через год увидело свет первое монографическое исследованиео жизни и творчестве Барковой под названием «Прости мою ночную душу…».

С течением времени расширяется круг исследователей, критиков, краеведов, работающих над барковской темой. Интереснейшие материалы, связанные с контактами Барковой с выдающимися писателями, открывает в московских архивах О. К. Переверзев. Глубоко и содержательно пишут о ее творчестве А. Агеев, Л. Аннинский, А. Злобина и др. В Иванове и Калуге прошло несколько конференций, посвященных жизни и творчеству Барковой. Защищаются диссертации, где глубоко рассматривается уникальность ее поэтической деятельности (Л. Г. Качалова. «Творчество А. А. Баковой 1920-х — начала 1930-х годов в культурном парадигме эпохи» (Иваново, 2004); Т. Г. Берниченко. «Гулаговска лирика Анны Барковой (к проблеме эволюции авторского сознания)» (Екатеренбург, 2004.)).

Событием в общелитературной жизни явился выход в свет прекрасно изданного в Москве в издательстве «Фонд Сергея Дубова» тома избранных произведений А. Барковой «… Вечно не та» (2002). Сегодня это самое полное собрание ее сочинений (поэзия, проза, дневники, письма), снабженное научным комментарием и обширной библиографией. Инициатором, душой этого издания стала Маргарита Андреевна Федотова, возглавляющая вышеозначенное издательство. Ее предисловие к книге «…Вечно не та» заканчивается словами: «Читатели Барковой будут испытывать то шок, то сострадание, то восхищение. Но никто не останется безразличным…» (6).

Справедливость этого заявления подтверждается многими откликами на литературное явление Барковой. Остановимся на некоторых из них.

Сразу же после выхода в свет поэтического сборника «Возвращение» в газету «Рабочий край» пришла следующая телеграмма от Михаила Александровича Дудина: «Спасибо всей команде, воскресившей Анну Баркову — одно из самых примечательных явлений русской поэзии… Вы воскресили… поэта, равного Цветаевой и Ахматовой, только более темпераментного и трагического»[286].

Не только Дудин, но и многие другие читатели после знакомства с поэзией Барковой сразу же почувствовали, что она, эта поэзия, не только потрясающий «гулаговский» документ, но и громадное творческое Явление, которое должно стоять в ряду самых больших поэтических имен XX века. Характерно, что еще один земляк поэтессы, доктор исторических наук Ю. Шарапов назвал свою статью, напечатанную в газете «Известия» (1994. 12 июля.) так: «Ахматова, Цветаева, Баркова?». «Имя Барковой, — говорится в начале этой статьи, — по праву может быть поставлено вслед за Ахматовой и Цветаевой. Разными были их личные судьбы, но объединяла их одна нелегкая судьба поэта на Руси. Однако Анну Баркову знают меньше…»