Из грязи в князи

– Вы правы, величайший цезарь! Народ испокон веков предан и покорен своим императорам! Но голубые, а лучше малиновые и краповые береты всегда нужно держать сухими, наготове и с отглаженными стрелками, чтобы людишки не расшалились. Я понимаю, что слово всегда нужно доказывать делом. Поэтому следует немедля почтить своим присутствием Храм Марса! Значит, с места – в карьер! Вот то магическое и сакральное место, где на стене висят священные щиты и копьё Бога войны. Правда, это не в Никомедии, а в самом Риме. В Риме как городе, а не в Риме как державе. Иначе Боги Павор, Паллор, Виртус и Хонос, всегда сопровождающие Марса в сражении, могут никогда не проснуться. Супруга Бога войны Нериена тоже всегда обязана быть при муже, она сильная женщина, её тоже придётся будить от спячки, принося Марсу дары – она знатная засоня, спящая красавица. Но жертвоприношения должны пройти на Марсовом поле, оно тоже в Риме-городе. Тогда всё будет истинно по-нашему, по-посконному! Но сейчас и этот обряд испоганен реформами! – не унимался Кондорий.

– Почему? Кто посмел?

– Наши отцы, деды и, не побоюсь этого слова, пращуры приносили в жертву Марсу пленных и преступников, но потом псевдолибералы-реформаторы заменили людей быками, конями, баранами и даже собаками. А ведь собака – друг человека! Никогда бы своих любимых псов не отдал даже Марсу!

– А у тебя есть дома собаки?

– Никогда не было, нет и не будет! Их надо кормить, они могут укусить! И живут они долго – полтора десятилетия.

– А мне отдал бы, если бы были?

– Вам бы отдал, великий цезарь! С превеликой радостью! Но только вам и больше никому!

– А сыну Марса?

– Даже сыну Марса не отдал бы, мало ли у кого какие есть дети, может, на них природа отдохнула или отыгралась!

– А ведь я и есть сын Марса! Разве ты этого не знал?

– Я погорячился, не сразу своим скудным умишком вспомнил, кто передо мной! Старческий маразм… эээ… склероз покоя не даёт. Для сына Марса – всё, что хочешь, отдал бы, даже последние штаны и тогу с римской вышиванкой! Даже ещё одно Чёрное море ради вас пошёл бы копать! – жрец, ни на йоту не нарушая посконность обряда, снова рухнул ниц пред царём-цезарем и поцеловал ему сандалию-лабутен. На этот раз дотянулся и до восхитительно-ослепительных штанов Галерия и приложился к ним губами (пурпурная тога внакладе тоже не осталась, всей одёжке почести воздал: по одёжке протягивай ножки).

– А почему не отдал бы собак моему отцу? Ты что-то замышляешь против его Божественной личности?

– Прости мне моё недомыслие и горячность, владыка! Конечно, и твоему батюшке отдал бы всё своё движимое и недвижимое имущество без остатка! – залопотал Кондорий, зная, что никакого имущества у него нет: гол, как сокол, последней золотой ликвидностью заплатил дар жрецам Храма Юпитеру, принявшим его внучек на ставку, компенсируемую из державной казны. – Всех собак заберите! И моих, и соседских, и бродячих, – тут мозг иногороднего служителя Богов яркой вспышкой, как совсем недавно это было в жертвеннике, осветила мысль: «Редкая собака добежит до середины Кореи».

– То-то же! Скрепы крепки, как броня римских катафрактариев и клибанариев! Служи мне верно и новое имущество наживёшь! В Риме немало тех, у кого его можно экспроприировать, я знаю эту секту, мне матушка рассказывала, там есть даже олигархи-миллиардеры! Они прячут свои деньги в банках, в углах и в офшорах Персии! Они постоянно мимикрируют и меняют своё налоговое резидентство! Будет день – и будет пища, дай мне только срок!

– Тогда я ведь и салием стать могу! Я тоже за посконность и римские традиции! Мы с вами единомышленники, о цезарь! Ave вам! Ave! Ave! Харе Кришна! Харе Рама!

– Каким таким салием?! Сало – наше всё, как и выкопанное Чёрное море? – Галерию, как и Горацию, и прочим мудрецам, многое на свете даже не снилось. – Говори прямо, что замышляешь!