Из хроники времен 1812 года. Любовь и тайны ротмистра Овчарова

— Тогда вечеряй и полезай на печку. А я над планом, что он начертал, покумекаю. И откуда у него, сукинова сына, способность такая — планы чертать? — недоумевал Овчаров, со всем вниманием всматриваясь в чёткий, с умом сделанный набросок Меченого.

Утром дворецкий принёс завтрак и корпию для Овчарова.

— Игнатий, я тут записку Анне Петровне черканул, так не сочти за труд, отнеси ей!

— Да уж не сочту, барин, не сочту! — Лицо дворецкого расплылось в понимающей улыбке.

Он видел, что барышня и ротмистр симпатизируют друг другу и между ними зарождается нечто такое, во что он боялся и не хотел верить, однако их свидание, давеча им невольно прерванное, он явственно сознавал это, будет иметь продолжение.

— Обожди минуту! Тут надобно дописать. Я забыл поблагодарить за корпию. Держи, вот теперь порядок. — Павел передал свёрнутый вдвое лист Игнатию. — А сейчас завтракать, Пахом. Фёдор, поди, уж ждёт нас, — поторопил он мастера после ухода дворецкого.

Покончив с едой, они вышли за околицу и прошли к оврагу. В ожидании ротмистра Меченый важно восседал на телеге, запряжённой могучим воронежским битюгом. Погода стояла чудесная. Дождь прекратился, ветер стих, тучи рассеялись. Их рваные клочки лишь кое-где закрывали лазоревую благодать неба; солнце светило ярко, пахло цветами и мокрой травой, из лощин и оврагов доносилось пение птиц, день обещал быть покойным и тёплым.

— На большак пойдём, барин! Сперва лесом версты с две, ну а опосля по столбовой дороге, как по гладкой скатерти, скорёхонько докатим! Оттудова до Главной квартиры рукой подать. Вёрст осьмнадцать будет, — без лишних предисловий, с хмурым видом объявил Меченый, удостоив незначительным кивком своего вчерашнего спутника Пахома.

— Стало быть, на Калужскую дорогу? — переспросил Павел.

— На её самую, ваше высокоблагородие. Старый путь на Калугу выведет нас к сельцу Красному, родовой вотчине графов Салтыковых, што стоит на реке Пахре, куды, по слухам — так мне доверенные казачки шепнули, — должон прибыть главнокомандующий. Часть войска по берегу Пахры, скрытным от хранцуза манером передвигаясь, уже в Красном стоит.

— Отколь твои казачки про сей предмет ведают? Сдаётся мне, они не инако как в квартирьеры к самому Кутузову записались! Об том, что ты сообщить мне изволил, французы многое бы дали, чтоб про тайну сию прознать.

— Хранцузы не прознают, а ежели и прознают, нам-то што?! Тама всё войско наше огромное сбирается. Пущай тока сунутся!

Глава 6. Тайны Кремлёвского двора

Истинное местонахождение русской армии более остальных предметов занимало Бонапарта, не считая вопроса заключения мира, что являлось для него первостепенной задачей. Шестого сентября, когда пожары в Москве поутихли, он возвратился со штабом и гвардией из Петровского путевого дворца в Кремль. Представшая взору картина на протяжении обратного следования ужаснула императора. Обширный процветающий город превратился в огромную закопчённую и дымящуюся руину. Особенно поразила воображение Наполеона церковь, на паперти которой сидел обгорелый труп, прислонённый чьей-то заботой к широкому косяку разломанных, выбитых прикладами дверей. Презрев протесты маршалов, он зашёл внутрь. Царские врата были растворены, церковная завеса изорвана и свисала клочьями, а сорванные с престола ткани, опрокинутый жертвенник и втоптанные в пол, лишённые окладов иконы и ризы священнослужителей не оставляли сомнений, какое чудовищное и зверское глумление буйствовало здесь.

— Бертье! — в сильном возбуждении обратился император к начальнику штаба. — Когда прибудем в Кремль, позовите маршала Мортье. Эти безобразия пора прекратить! И разрешить русским их богослужения! Ожесточать оставшееся в городе население весьма неразумно для нас!

В Кремле, в своих прежних покоях — парадных апартаментах императора Александра, он наскоро пообедал и, отдав намеченные распоряжения назначенному военным губернатором Москвы маршалу Мортье, потребовал к себе Неаполитанского короля.

— Доколе можно позволять этим казацким канальям водить вас за нос, Мюрат?! — брызжел негодованием не проспавший и часу Наполеон, нервно меряя спальню (служившую ему и кабинетом) шагами. — Вначале вы извещали меня, что русские отступают по Казанской дороге. Убедившись за двое суток, что это полная чушь, теперь вы утверждаете, что они идут на Рязань. Неужели не понятно, русской армии на Рязанской дороге нет! Это уловка Кутузова, приказавшего своим степнякам, этим кочевым бестиям, дурачить вас, а заодно и меня в придачу!

— Но государь, арьергард русских отступает прямо передо мной! Ещё усилие — и, мне кажется…