Из любви к тебе

Как много всего в выходные: в одном городе умирает мужчина без обезболивания, надо помочь – разруливаем; в другом – умирает женщина с тяжелой одышкой, и надо срочно достать концентратор кислорода – достаем, договариваемся (фонд «Вера» – вы уникальные все!); еще нужно одной девушке двадцати лет срочно помочь с обезболиванием, но она категорически не хочет ни скорую, ни в больницу – уговариваем на хоспис на два дня просто подобрать схему, сработали вместе Москва – Рига – Питер; еще узнаю́ за обедом, что у нас умерла коллега, сотрудница фонда «Вера», стыдно, что мало общались – рыдаем, переписываемся, собираемся на похороны. Еще пишу письма по управлению несколькими важными проектами и консультируюсь по важным вопросам с кучей народу сразу, хочу быть уверена, что отправлю всё в понятном и удобоваримом виде. Еще срочно в Питер надо, прямо туда-обратно одним днем; а завтра важная встреча вечером; и Зина просит поругаться на рынке с продавцом, который втюхал Илье гнилой виноград, – ругаюсь.

Неожиданно звонит одна женщина, у нее трое детей и умирает муж. Сорок семь лет, и все друзья говорят ей, что надо отдать его в хоспис, что она не справится, и вот она звонит и спрашивает, можно ли оставить его дома, что будет дальше, и как ему помочь, и к чему можно привлечь детей, потому что у них счастливый брак, и она не хочет его никуда отдавать, и совсем не знает, как купировать судороги… Мы с ней говорим, и я объясняю, что́ может быть впереди. Потом она звонит за консультацией в хоспис. Снова – мне, и мы обе плачем. И она благодарит меня, а я – ее. Мы обе благодарим друг друга за то, что он останется дома до конца.

Потом я смотрю на свои ногти и вижу, что маникюр не доживет до восьмого числа, а восьмого съемка на ТВ, и надо пойти сделать маникюр заново, а сил, времени и желания нет. Миша, засыпая, просит спеть ему «По диким степям Забайкалья», «Последний троллейбус», «Ты неси меня, река» и «Я хочу быть с тобой» «Наутилуса» – я пою всё.

И это все один день, и он не заканчивается, не заканчивается, не заканчивается…

И это жизнь – кажется, именно так это называется.

* * *

Все-таки для меня выходные дома утомительнее любого самого длинного рабочего дня.

Выходные дома с детьми – это постоянное ожидание: ну когда я уже сяду и смогу немного поработать в тишине, разгребу почту и накопившиеся бумаги?!

Ответ такой: когда в воскресенье они наконец-то уснут и я, вымотанная и опять забившая на всякие женские радости типа маникюр-педикюр, взлохмаченная и со стиркой под мышкой, сяду на диван перед теликом и посчитаю, глядя на часы, что уже через пять часов вставать на работу.

А любой выходной проходит примерно так:

– Мам, я деньги возьму у тебя в кошельке?

– Да.

– Мам, ты не вставай только, скажи, где у меня сухие ботинки.

– Лёва, надень ветровку, прохладно.

– Я ее сунул в сумку.

– Лёва, вытащи из сумки и надень, холодно.

– Мам, я есть хочу.

– Миша, поспи еще немного. Лёва сейчас уйдет, мы с тобой полежим и потом пойдем завтракать.

– Я не хочу лежать, я хочу есть.

– Ну иди съешь сырок и дай мне еще поспать.

– Мам, ты что, будешь спать, когда я есть хочу?!

– Ладно, встаю, сейчас иду.

– Мам, давай в кино сходим.

– Миша, нет, давай дома в тишине посидим.

– Мам, у тебя телефон звонит.

– Мам, Лёва опять кровать не заправил.

– Ты тоже не заправил, я сейчас везде заправлю.

– Мам, у тебя телефон звонит.

– Миша, давай пойдем мыться и чистить зубы.

– Мам, у тебя в айпаде блямкает.

– Миш, давай быстрее, надо еще зайти в хоспис.

– Мам, я поеду в хоспис на самокате.

– Миша, дождь, не надо на самокате.

– Мам, у тебя опять телефон звонит, я тогда на роликах.

– Миш, давай ты лучше возьмешь уроки.

– Мам, на выходные ничего не задано.

– Мам, я есть хочу.

– Опять?!

– Мам, я расту.

– Я знаю, но готовлю-то и посуду мою я…

– Не ты, а посудомойка.

– Мам, ну сколько можно, ты сказала, только на час зайдешь на работу, пойдем домой, я промок.

– Как промок, ты что, на улице был?

– Нет, мы с волонтерами воду меняли в аквариуме с черепахами.

– Миш, иди руки помой.

– Не пойду, все равно сейчас на улицу.

– Миш, подожди меня внизу.

– Не буду, если я уйду, ты не закончишь.

– Мам, мы есть хотим.

– Лёва, руки! Миша, тапки! Лёва, не цепляй его! Миша, отойди от него!

– А-а-а-а-а!

– Миша, выйди из его комнаты! Идите есть.

– Мам, телефон!

– Миша, кончай злиться, иди есть. Миша, ешь из своей тарелки, у Лёвы то же самое.

– А-а-а-а-а-а!

– Миша, не ори! Лёва, не цепляй его!

– Мам, телефон!

– Лев, убери со стола.

– Ага, сейчас.

– Ясно, не надо, я сама.

– Ну мам!

– Ну Лев!

– Ма-а-а-а-а!

– Боже, Миша, что случилось? Ты чего орешь?

– Мам, давай обнимашки-и-и-и!!!

– Давай, сыночек.

– И я!

– Да-да, я вас очень люблю! Лёва, не надо, мне же тяжело, Миша, слезь с меня! Лёва, не цепляй его.

– А-а-а-а!

– Всё! Разойдитесь по комнатам!

– Мам, телефон!

– Миша! Тапки!

– Я ненавижу того человека, который изобрел тапки!

– А я ненавижу, когда вы без тапок.

– Ты сама без тапок.

– Ну, я люблю без тапок.

– Мы тоже!

– Вам нельзя.

– Почему?

– Не знаю, так положено: дети в тапках, родители без тапок. Лёва! Отойди от него.

– Я только поцеловать.

– Ну, тогда ладно.

– А-а-а-а!