Из любви к тебе

Ни один хоспис не госпитализирует раньше, чем нужно. А если потом появится шанс снять пациента с учета потому, что ему стало лучше, – все в хосписе будут так же счастливы, как и вы. Но зато у вас будет всегда возможность поговорить с вашим врачом, заранее продумать план, обсудить ход болезни и сроки ухудшения, хотя бы приблизительно. И вас уже не застанут врасплох длинные праздники.

* * *

Майские праздники – это не только День Победы (кто бы что ни говорил, а это важнейший день, и парад вместе с папой мы смотрели всегда) и не только сложности с обезболиванием и повышенная боевая готовность для фонда «Вера» и хосписов, это все-таки еще и выходные. Время на то, чтобы понять, чем живет твоя семья, которую между новогодними и майскими практически повидать не удается…

Что я успела сделать за эти длинные и все равно короткие выходные.

Няня отпущена к своим армянским родственникам на все праздники, и это позволило убедиться, что я еще не разучилась готовить.

Подрощенные дети – это круто: тихо встают и идут готовить завтрак сами, потом тихо идут смотреть что-то или сидят в компе, молятся, чтобы я спала подольше и их не трогала.

Я сплю. Подрощенные дети на даче сами носят воду, топят баню, делают шашлыки, не боятся одни в темноте выходить писать во двор.

Когда в Москве выглядывает первое солнце и возникает непреодолимое желание снять верхнюю одежду и задрать лицо к солнцу – работать совершенно невозможно, даже если обожаешь свою работу. Как быть?

В промежутке между майскими праздниками подготовилась и присутствовала на двух совещаниях.

Впервые за долгие годы посадили на даче не только цветы и зелень, но и огурцы, и картошку, и горошек, и бобы, и много-много всего… Кто только ухаживать будет?

Папа стареет и почти ничего не может. Очень грустно. Все время засыпает, но зато когда не спит – он голова и корень. Все вопросы к нему, все ответы – у него.

Миша в свои шесть с половиной лет совершенный демагог и лидер какого-то политического движения, наверное, в защиту условий жизни младших братьев и сестер. Общается он примерно так:

– Лёва, тебя вообще не спрашивали.

– Дедушка, ты что, совсем не понимаешь моих потребностей?

– Мама, почему ты сразу кричишь, неужели нельзя ласково объяснить?

– Мама, ты всех вокруг заставляешь работать, это невыносимо.

– Мама, вот со своим папой ты никогда так не разговариваешь, наберись терпения.

– Я что, не могу детский канал посмотреть? Вы что, не видите, там написано: «детский», а ребенок тут один – я.

– Лёва, мне спать пора. Принеси мне молочка, печеньку, выключи свет и можешь лечь со мной полежать немного.

– Мама, то, что я не почистил зубы, – не важно; вон Лёва тоже не почистил, почему ты промолчала? Почему все время на меня нападки?

– Лёва, отойди от компьютера, мы что, для этого на воздух приехали?

– Мама, не подходи к телефону, ты что, в своем фонде не сказала, что ты с детьми День Победы отмечать уехала?

Э-э-эх-х-х, то ли еще будет…

Я успела прочитать очень много бумаг, которые лежали неделями и давили на совесть.

* * *

Первое января каждого года, как и первое число каждого месяца, как и еженедельные понедельники, – ничего не меняет…

Все остается. Остаются и переходят на следующий год дела и проблемы, остаются болезни и ссоры, остаются неприятности и раздражение, даже усталость остается и переходит из декабря в январь, перешагнув выходные.

Новый год не несет ничего нового, зато ушедший год многое забирает. В ушедшем году у кого-то остались друзья, у меня – некоторые коллеги. У многих моих друзей остались в ушедшем году, увы, навсегда, родные и близкие, а у кого-то появились в семьях свеженькие новые люди.

У меня в ушедшем году осталось еще немного иллюзий по поводу мира вокруг и собственной способности на него влиять. Господи, научиться бы влиять на свою жизнь, чего уж говорить про чужие…

Вечно я, подводя итоги ближе к последней декабрьской полночи, ворчу, что прошедший год был сложным, столько всего… Вот новый пусть… И в этом «пусть» с каждым новым годом все меньше силы, потому что ведь очевидно: пришедший год от ушедшего будет отличаться лишь состоянием меня самой. Поэтому пусть я стану хоть чуточку умнее, мудрее, спокойнее, пойму, наконец, что счастья, длинного и долгого счастья, спокойного безмятежного счастья не существует. Существуют лишь мгновения радости, и счастливы те, кто умеет их замечать, ловить, накапливать, как диснеевские вкладыши в детстве, и потом медленно перебирать в тишине своих самых плохих дней, чтобы поскорее оттуда выкарабкаться.

Каждый Новый год и Рождество, хоть вроде всё те же триста шестьдесят пять дней, проносятся мимо все быстрее, каждые следующие 31 декабря и 7 января приходят раньше, чем предыдущие, несделанных дел накапливается все больше, и все меньше времени остается на главное – на тех, кому я по-настоящему дорога, на тех, кому нужна я как я…