Из любви к тебе

И еще тут есть ма-а-а-аленький магазин. Магазин работает так: хозяин магазина в рабочие, только ему ведомые, дни и часы звонит на нашу турбазу и говорит: «Если чё, я сёня работаю с двенадцати до двух, заходите». И если вы зайдете, то в магазине есть все, что положено иметь в нормальном сельпо: просроченные конфеты, шоколад импортный «марс» и «сникерс», тоже просроченный; крупы – рис, пшено, гречка – срок годности перед покупкой смотреть надо; сахар кусковой, масло подсолнечное, лезвия одноразовые, консервы всякие – зеленый горошек и еще какие-то из девяностых; пластмассовые желтые ромашки, красные гвоздики и неопределенного цвета хризантемы, тоже пластмассовые – для похорон и на кладбище брать на Красную горку, когда дети из города приезжают; есть байковые халаты размера 52–54, тельняшки, сапоги резиновые, шампунь «Нивея-фор-мен», зубная, уже засохшая, паста «Блендамед», тазики и ведра, странные замороженные очень давно и надолго тушки типа куриных, спички, трубочки для коктейля, кока-кола. Все, как грицца, для людей.

Аптеки, фельдшерско-акушерского пункта, школы и прочих свидетельств реализации национальных проектов тут нет. Но, сто пудов, если судить по отчетности, то и тут они, проекты эти, тоже реализуются. Надо только найти правильные статданные.

Добраться сюда можно по-разному. Если на машине, то последние семьдесят километров полнейшего бездорожья зимой преодолеть легче. Снег уравнивает колеи и колдобины, и ехать трудно, только если новые мягкие сугробы насыпало прямо перед дорогой. Тогда и пути не видно, и сцепления с колеей нет. Тогда только ждать, пока кто-то посмелее и поотчаяннее проедет первым.

Я ехала на поезде «Арктика» из Москвы до станции Кандалакша, оттуда на большой полноприводной машине чуть больше ста километров до ГЭС на водохранилище – это по такой узкой белоснежной дороге примерно три-четыре часа осторожной умелой езды. И дальше еще минут сорок по заснеженной поверхности озера в сторону деревеньки Зашеек на аэроходе. Или, как еще тут говорят, на воздушной подушке. Это что-то типа маленького катерка с огромным пропеллером сзади. Основание у катерка похоже на огромную хорошо надутую резиновую лодку. И когда хозяин включает пропеллер, то мощный электрический ветер гонит этот пепелац по перламутровой поверхности Пяозера вместе со свежими продуктами, запасом лекарств и топлива на пару недель вперед, а также туристами с их рюкзаками и новехоньким туристическим барахлом.

Мы прибываем туда, куда я и хотела. В белую прозрачную безлюдную тишину. Здесь (кроме туристов) есть лишь пара человек – местные предприниматели. Их заработок – это водные и снежные экскурсии в национальный парк, охота и рыбалка. Офигенские молодые ребята, обросшие благодаря своей работе разноуровневыми туристическими знакомствами по всей стране. Их мало, и они принципиально остаются жить тут, верят в развитие. Они – последние из могикан, с ними не страшно, и на них во всем можно положиться. Их джипы и снегоходы – это местные скорые, МЧС, полиция и служба спасения для затерявшихся в снегах безбашенных туристов. Без них тут не выжить. С нами за главного был Петя. Это про таких мужчин в «Матренином дворе» написано: «Не стоит село без праведника».

Другая категория местных жителей – это те, кто тут родился и всю жизнь прожил. Учился в теперь уже разрушенной школе, ездил на старом военного времени велике или на автобусе уже не существующего маршрута в техникум, а потом на дружелюбной попутке – на работу. Те, кто тут женился и вырастил давно уже разъехавшихся по стране (или, не дай бог, померших) детей. Это те, кто работал сперва на строительстве ГЭС, потом и на самой ГЭС, потом в милиции, потом в лесничестве, потом уже в пенсионном возрасте подрабатывал на пилораме, а потом стал вовсе нигде не нужен, как каждый престарелый пенсионер.

В течение их жизни СССР сменился на СНГ и Россию, тоталитарный режим на демократию и многопартийность, олигархическая власть на авторитарную; тысячи превращались в копейки, доллары в миллионы рублей. Реформы начинались и не заканчивались. Советская техника распродавалась или ржавела, но появились дальнобойные красивые мерседесы и устойчивые полноприводные импортные джипы, хотя надежнее и уважаема более всего тут по-прежнему «буханка». Обычные лыжи за время жизни этих людей стали нужны не для того, чтобы до проруби или дровяного сарая зимой доехать, а чтобы туристы могли спортивную форму поддерживать. Лыжню – и ту техника прокладывает. Теперь молодежи сразу подавай снегоходы – никто ждать не хочет.

А они привыкли ждать, терпеть, не требовать… и уж тем более – не просить, не унижаться. Привыкли исполнять, выручать, а не предавать и не перешагивать.