Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

«Милый Мин!

Во-первых, не могу не выразить моего удовольствия тем, что твое “женское окружение в поезде превратилось в мужское окружение”. Во-вторых, что ты живешь не с “одной”, а с “одним”. В-третьих, заверяю тебя в том, что ревновать к Неве и к городу вообще не буду. Хотя должна тебе напомнить, что ты заверял меня в том, что я твоя “последняя любовь”, и вот, оказывается, у меня появилась соперница. Вот оно, мужское непостоянство!

Ну, довольно, я пыталась шутить. В такое хорошее расположение духа привело меня твое письмо.

Мин, я действительно очень скучаю (надо сказать уже) о тебе, о таком “противном”, как говорит Толик, Мине. В комнате без тебя как-то пусто. Сегодня вечером, может быть, пойду к Липе[82]. В Москве настоящая весна, даже лето, все ходят без пальто, делается даже душно.

Мин, я очень рада, что ты получил уже, как я вижу, большое удовольствие от поездки. Ведь Ленинград действительно изумительный город! Москва не может с ним равняться, куда ей!

Обязательно используй малейшую возможность, чтобы увидеть как можно больше. Сходи обязательно в Эрмитаж.

Я уж, как говорится, так и быть, не буду сердиться за твои “бесчисленные ошибки” в письме. Только уж раз ты сделался поклонником красавицы Невы, не называй ее Нивой (по-русски это равнозначно слову “поле”).

Нет, серьезно, Мин, я должна тебе сделать комплимент, несмотря на ошибки в письме, уже чувствуется хороший слог, это уже большой прогресс.

Я болтаю всякие пустяки, всякий вздор, теперь задам тебе серьезный вопрос: “Как у тебя с деньгами?” Я боюсь, что прежде чем ты там получишь, ты останешься без копейки. Но зато когда получишь, не стесняй себя ни в чем, хорошо?

Минуся, пиши мне еще о твоих впечатлениях – это будет для тебя практикой в русском языке. Целую тебя крепко. Твоя Лиза.

P. S. Решила поставить слово “твоя”, так как вспомнила, что в одном письме его отсутствие тебя очень огорчило. Чтобы письмо скорей дошло с сегодняшним поездом, я несу его на Ленинградский вокзал».

В 1985 году одной из «первых ласточек», предвещавших восстановление дружеских отношений между СССР и КНР, стало прибытие в Пекин делегации советских писателей, куда был включен и Лев Залманович Эйдлин. Мы с дочерью Инной встретились с ним на приеме в советском посольстве. Лев Залманович, совершенно неожиданно для нас, начал вспоминать о знакомстве с Ли Лисанем, о той давней поездке в Ленинград, когда в гостиничном номере у них шли долгие задушевные беседы и Ли Лисань рассказал ему, как его арестовали, как я ходила по тюрьмам в его поисках, как ждала его.

– Он был взволнован до слез, рассказывая об этом, и все время повторял: «Ну как она так смогла! Как смогла!»

Эйдлин и сам взволновался при этом воспоминании. Его искренность и душевность тронули и меня. К сожалению, здоровье Льва Залмановича не выдержало этой поездки, и прямо с самолета в Москве его отвезли в больницу, где он безвременно скончался.