Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

В 1962 году, когда Лю Шаоци уже стал председателем Республики, на экраны вышел художественный фильм «Степь в огне», посвященный Аньюаньской забастовке. Главный герой, выступавший под вымышленным именем, совместил в себе образы и Ли Лисаня, и Лю Шаоци, но, разумеется, газетные статьи писали только о председателе Лю. Ли Лисаня это уже не удручало. Он с удовольствием организовал семейный культпоход в кино и возбуждался, как ребенок, узнавая на экране знакомые эпизоды и ситуации. Делал наивные замечания типа: «Я первый раз приехал в Аньюань не на паровозе» или «У меня тогда такого шарфа не было!». Напрасно я пыталась внушить ему, что здесь имеет место художественный вымысел, – для Ли Лисаня это были ожившие события его молодости. Он написал восторженный отзыв о фильме и очень радовался, когда его напечатали, – давно он не видел в газетах своего имени!

В разгар «культурной революции» слово «Аньюань» получило сакральное значение. Было объявлено, что вся заслуга в этих событиях принадлежит «Великому кормчему Председателю Мао». Некий учащийся Академии художеств, не упустив момента, написал огромное полотно «Председатель Мао идет в Аньюань». Картина, которую повезли по стране, выставлялась в разных залах как объект массового поклонения. Чтобы взглянуть на нее, тысячи людей выстраивались в бесконечные очереди. В Аньюане был выстроен монументальный музей, где безраздельно царил Мао. Даже слова шахтерской песни тех времен, в которой говорилось о «герое Ли Лунчжи» (Ли Лисане), вернувшемся на родину из Франции, были целиком сфальсифицированы в пользу Мао Цзэдуна. Все следы деятельности Ли Лисаня оказались затертыми.

Но люди продолжали хранить память о нем. В 1984 году, когда я приехала в Аньюань, то застала в живых некоторых стариков, участвовавших в знаменитой забастовке. Они чуть ли не со слезами на глазах делились со мной воспоминаниями о Ли Лисане. Его имя снова вышло из небытия, появилось на стендах в музее. Перед зданием рабочего клуба, созданного Ли Лисанем, поставили монумент, изображающий его в молодости, – не очень похожий, но романтичный. В ноябре 1999 года, когда торжественно отмечалось столетие со дня рождения Ли Лисаня, мы всей семьей возложили венок у постамента.

Горько, что Ли Лисаню не довелось дожить до того времени, когда начали говорить правду об Аньюаньской забастовке. Сам он при жизни всячески избегал поездки в Аньюань, как и всяких других действий, которые могли бы вызвать подозрения в «выпячивании революционных заслуг». Помнится, в 1949 году в правительственной гостинице «Пекин» мы ехали в лифте с каким-то видным демократом, и тот сказал Ли Лисаню: «Мао Цзэдун – крестьянский лидер, а вы – лидер рабочего движения!» Ли Лисань весь напрягся, даже изменился в лице. Шутка ли – такие слова! Оспаривать лидерство у Мао Цзэдуна!

В те времена вождь мог быть только один, и им мог быть только Мао Цзэдун. История партии подгонялась под него и выстраивалась с учетом партийной иерархии. Мемуаристика была делом опасным. Авторов мемуаров как минимум обвиняли в том, что они «создают памятник самим себе». В начале 50-х годов наш старый друг Эми Сяо из самых лучших побуждений опубликовал воспоминания о юности Мао Цзэдуна, с которым он учился в одной школе. Но, видимо, чем-то не угодил Хозяину и с тех пор попал в немилость. Ли Лисань все это прекрасно знал и потому старался говорить и писать о прошлом поменьше. В 60-е годы, на излете политической карьеры, его потянуло взяться за перо, и он начал потихоньку писать воспоминания о ранних годах своей революционной деятельности, но тут разразилась «культурная революция», и он первым делом сжег эту рукопись.

Сколько ценных для истории фактов вот так превратилось в пепел!

Массовые кампании

Характерной чертой китайского общества в 50–60-е годы были массовые кампании. Любые социально-политические и экономические задачи – будь то аграрная реформа, борьба с коррупцией или приобщение простых людей к санитарно-гигиеническим требованиям – все решалось с помощью агитации, пропаганды и мобилизации низов общества. «Линия масс» – так называл это Мао Цзэдун, он очень любил это выражение.