Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Распался многолетний брак Гуйского (Чжан Сичоу) и Любы Позднеевой. Все эти годы они жили раздельно, наезжая друг к другу в гости. Люба, которая стала известным китаистом, профессором МГУ, не желала бросать работу в Москве, но все время обещала, что переедет к мужу, как только выйдет на пенсию. Для нее грянул гром, когда Гуйский в письме предложил оформить развод. В мае 1962 года Люба приехала в Пекин в составе делегации Общества советско-китайской дружбы в надежде, что что-то можно спасти. Гуйский устроил по случаю ее приезда банкет в ресторане, собрав всех старых друзей. Но атмосфера на обеде была невеселая: все понимали, что это прощание. Вскоре после этого они расстались.

Многие женщины, проживающие в Пекине, потихоньку стали собираться на родину. Одной из первых заволновалась румынская еврейка Анна Капеллер, выбившая себе после войны советский паспорт на основании того, что родилась в Черновцах на Буковине, с 1944 года вошедшей в состав СССР. Муж ее, Се Вэйцзинь, занимал пост начальника штаба ВВС. Сын Мидон, закончив с медалью советскую школу в Пекине, поехал учиться на физфак МГУ как командированный китайский стипендиат. Учился он хорошо, но, когда летом 1960 года приехал домой на каникулы, обратно его не выпустили. После отзыва советских специалистов вышло негласное постановление ЦК КПК, по которому запрещалось направление в СССР на учебу детей ответственных работников. Мидона зачислили в лучший китайский университет Цинхуа, но он сказался больным и тянул время дома. Анна обивала пороги, добиваясь разрешения на выезд в Советский Союз вместе с сыном. И добилась-таки! Старые знакомые У Сюцюань и Чэнь И не устояли перед ее настырностью. В 1961 года Анну и Мидона выпустили в закрывающуюся щелку. Муж сказал ей: «Уезжай, а то будет еще хуже!»

Видимо, это чувствовали многие. Уехала жена Севы Врубеля Таисия с маленькой дочкой, за ней Женя Гомберг, жившая в Китае с 1948 года. Моя русская приятельская компания все больше редела. Одной из последних уехала в 1964 году Надя Руденко (жена Чжан Бао). Она заявила, что как член КПСС оставаться в Китае больше не может. Остались некоторые русские женщины помоложе, однако во время «культурной революции» их всех насильно выдворили, а мужей заставили оформить развод.

Чувствуя неладное, летом 1961 года я напросилась в краткосрочную поездку к родственникам в Москву. Разрешение тоже дал сам Чэнь И. Я взяла с собой четырнадцатилетнюю Аллу, а Инну в связи с состоявшимся переходом в китайское гражданство брать было неудобно. Ли Лисаню не очень хотелось отпускать меня, но я его упросила, аргументируя тем, что в дальнейшем, может быть, станет еще сложнее выезжать. Так оно и случилось. Следующее мое посещение Москвы состоялось только спустя 25 лет, в 1986 году.

Дружба и политика

Жить в Китае, имея на руках советский паспорт, становилось все труднее. Наша семья всегда служила барометром, по которому можно было определять погоду в советско-китайских отношениях. Теперь атмосфера неуклонно сгущалась. Все предвещало грозу.

Уже после неприятных событий в профсоюзе и отставки в Министерстве труда Ли Лисань стал реже общаться со старыми товарищами. Прекратились его визиты в Чжуннаньхай, участие в тамошних танцевальных вечерах, посещение закрытых киносеансов. Путь в «высший свет» нам был заказан.

Исключение составил Чэнь И. С Ли Лисанем они подружились в молодости, когда их на одном корабле депортировали из Франции за революционную деятельность. Оба любители шашек-го (традиционных китайских шашек), они всю дорогу коротали время за доской. А вокруг собирались группы болельщиков, оживленно обсуждавших игру: за Ли Лисаня «болели» хунаньцы, а за Чэнь И – его земляки сычуаньцы. Сохранилось воспоминание о том, что как-то раз, когда Ли Лисань стал проигрывать (вообще-то они с Чэнь И играли на равных), он, разозленный комментариями наблюдателей, схватил доску и швырнул в море. Где они потом нашли другую – не знаю.

В 1955 году Чэнь И, назначенный вице-премьером Госсовета и министром иностранных дел, переехал в Пекин (до этого он был первым коммунистическим мэром Шанхая, а в 1955 году получил еще и звание маршала) и возобновил дружеское общение с Ли Лисанем. Нередко приглашал нас к себе, и мы отправлялись в его особняк (так называемый Дом № 8) в Дунцзяоминьсян, вместе смотрели зарубежные фильмы в домашнем кинозале. Как-то раз позвонил: «Нам только что привезли крабов самолетом с юга. Приезжайте!» Свежие крабы в Китае – большой деликатес, особенно по осени, когда они жиреют. В Пекине из-за проблем с транспортировкой в то время их было сложно достать. Едят их чаще всего приготовленными целиком на пару, макая в соус. За столом у Чэнь И меня поразили изысканность и изящество поедания этого деликатеса, который мы с мужем тоже любили. Маршал так умело отделял съедобные части, складывая «отходы» в панцирь, что под конец на тарелке осталась только аккуратная горка, в то время как передо мной громоздились в беспорядке крабьи ноги, клещи и прочие обглодки.