Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Уголовники, как обычно, держались обособленно и беспрекословно повиновались своему вожаку. Этот блатной «авторитет» произвел на Ли Мина впечатление своим видом: от пяток до сердца его тело обвивала татуировка в виде гигантской змеи. Иногда надзиратели вносили в камеру большие корзины яств для этого уголовного предводителя, и он угощал всех сокамерников. Видимо, у него были какие-то большие связи на воле, с которыми приходилось считаться даже тюремной охране. «Вор в законе» пользовался этим и иногда подбивал заключенных устраивать по различным поводам шумовые протесты. Интересно, что Ли Мину как-то удалось наладить отношения с этим главарем. Возможно, помог опыт контактов с Зеленой бандой в Шанхае и другими китайскими мафиози, которые имели значительное влияние среди рабочей массы, и в преддверии рабочих забастовок их необходимо было если и не привлечь на свою сторону, то хотя бы нейтрализовать. Сохранился рассказ о том, как во время подготовки шахтерской стачки в Аньюане Ли Лисань пошел на встречу с главарем тамошней мафии и понес ему черного петуха, которого они совместно принесли в жертву, как полагалось по традиционному обряду, закрепив петушиной кровью отношения побратимства. Мафиози, польщенный вниманием уважаемого всеми учителя, пообещал, что на время стачки закроет бордели и опиекурильни в городке и будет поддерживать порядок на улицах. Обещание свое он выполнил.

Теперь и русский «авторитет» проникся к Ли Мину, взяв его под свое покровительство. Тем самым относительно спокойное существование в большой камере Ли Мину было обеспечено.

Допросы продолжались. Менялись следователи, менялись тюрьмы. Из Лубянки Ли Мина перевели в Бутырку, потом в Таганку… Сажали и в одиночную камеру. Здесь тоже произошел памятный инцидент. Как-то раз к нему подсадили сокамерника, который стал по-черному ругать Советскую власть и товарища Сталина, вызывая на откровенность Ли Мина. Но Ли Мин не поддался на эту провокацию и стал возражать ему. Через пару дней, когда сокамерника уводили, он исподтишка пожал Ли Мину руку, прошептав: «Молодец, товарищ!» Очевидно, он играл роль «подсадной утки».

Как показывают следственные материалы, за долгие 22 месяца предварительного заключения предъявляемые обвинения и само направление следствия несколько раз менялись. Первоначально оно шло по стандартной линии: любой ценой «пришить» причастность к троцкистской организации и террористической деятельности. На первых же допросах в марте 1938 года начальник второго отделения НКВД Вольфсон повел «работу» в эту сторону. Начал с того, что обратился к Ли Мину с предложением «помогать» партии и следствию, сказав:

– Вы хорошо знаете нынешнюю международную ситуацию. Германский фашизм и японский империализм лихорадочными темпами усиливают контрреволюционную деятельность против Советского Союза. Поэтому мы должны нанести им сокрушительный удар. Для этого в первую очередь необходимо разоблачать их троцкистских агентов на территории СССР. И вот в этом вы должны помочь нам.

– Это очень хорошо. В этом отношении я готов сделать все, что от меня зависит.

– Тогда расскажите все, что вы знаете о троцкистской организации и ее деятельности в Китае и в СССР. Вы ведь, наверное, об этом хорошо знаете?

– Да, поскольку я все время боролся против троцкистов, я имею немало материалов, которые могу вам сообщить.

Ли Мин привел несколько примеров, все время подчеркивая свое участие в борьбе с троцкистами: во время событий 1929 года на КВЖД, в Ленинской школе в Москве в 1931 году (борьба с группой Чугунова), на секретной работе в Алма-Ате в 1935 году (разоблачение денежных махинаций заведующего пунктом ОМС Белякова) и так далее.

– Все это очень хорошо, но это не те показания, которые нам нужны. В этот раз вы должны дать показания не как свидетель, а как участник и организатор троцкистской организации, – заявил следователь.

Ли Мин был возмущен:

– Почему я должен давать показания как участник троцкистской организации, если я все время боролся с троцкизмом?!

– Это очень просто. Свидетельским показаниям никто не верит – верят только показаниям участников, поэтому вы должны таким образом помочь нам, помочь Советской власти.

– Нет, давать ложные показания, чтобы опозорить себя, я не буду, – наотрез отказался Ли Мин. Вольфсон настаивал:

– Вот скажите, кто-нибудь из китайской делегации, приехавшей на VII конгресс Коминтерна, был арестован или нет?

– Да, Лин Дашин был арестован.

– Вот и скажете, что Лин Дашин завербовал вас в троцкистскую организацию. Свяжите все факты, которые знаете, немножко посочиняйте, пофантазируйте – тогда и получатся хорошие показания.

– Я абсолютно не понимаю ваш разговор, – возразил Ли Мин. – Неужели вы и в самом деле не знаете, кто является настоящим организатором троцкистской организации среди китайцев?

– Мы хорошо знаем, что настоящим организатором является Си-Мен-Джон-Хуа[61], но он – официальное лицо в китайском посольстве, арестовать его мы не можем, и потому вы должны дать показания в качестве организатора.