Из тупика

- С вами будет сейчас говорить станция Плесецкая...

Сергей Петрович медленно поднялся из-за стола. "Плесецкая? Нет ли ошибки?" Ведь на станции Плесецкая, полковник знал это точно, стояли три бронепоезда большевиков.

- Нет, именно вас!

Он подошел:

- У аппарата полковник Констанди.

В ответ - голос:

- С вами говорит комиссар армии и работник ВЧК Самокин... Именем Советской власти приказываем: прибыть срочно на станцию Плесецкая!

- Слушаюсь, - по-военному четко ответил Констанди. А отойдя от аппарата, вытер пот - предсмертный.

- Неужели вы поедете? - спросили его.

Констанци чуть не дал пощечину за подобный вопрос.

- А неужели не поеду? - ответил он. - Как вы смеете думать, что полковник Констанди трус? Поеду...

Он попрощался с женой, с детьми.

- Сережа, - убивалась жена, - умоляю... лесом, лесом! Еще можно за деньги достать сани. Наши дети... подумай!

- Вот ради наших детей и поеду...

Шумом и гамом оглушила его Плесецкая - боевой лагерь Шестой армии. Скромный состав из Архангельска вклинился в бестолочь станционных путей, в неразбериху военных теплушек.

Полковник Констанди - в офицерской бекеше, с мерлушковой папахой на голове - долго крутился по перрону.

- Как мне найти товарища Самокина? - спрашивал.

Его провели к Самокину.

- День добрый, Констанди, я вас жду. Садитесь, пожалуйста... Рассказывайте, что там у вас в Архангельске?

- Здравствуйте, - ответил Констанди и долго рассказывал.

Самокин все внимательно выслушал.

- Ну-с, - сказал, - теперь дело за вами...

Констанди рванул с пояса кобуру, швырнул оружие на стол.

- Я понимаю, - ответил. - И я... готов!

Самокин спрятал оружие в стол.

- Это замечательно, что вы готовы...

- Куда идти? - спросил его полковник.

- Вы... о чем?

- Я же понимаю: меня сейчас - под насыпь!

- Вы ошиблись, - возразил Самокин даже с какой-то заметной обидой в голосе. - Мы вас под насыпь не бросим. Мы имеем приказ... Строгий приказ из Центра, от нашей партии.

- И что же в этом приказе, если не секрет?

- Секрета нет... А приказ таков: не мстить.

И тогда Констанди рухнул как сноп. Он не выдержал...

Когда же пришел в себя - сказал:

- Извините за слабость... Но ведь вам, наверное, известно, что именно я, полковник Констанди, возглавил недавнее наступление на вашу Шестую! И вы бежали... бежали от меня!

- Так что с того? - ответил ему Самокин. - Вы же - солдат. Вы были одним из самых опасных наших врагов. Но вы только... солдат! Вы не предавали русский народ, вы не участвовали в заговорах против Советской власти. Вы только воевали с нами. За это мстить вам мы не станем! ВЧК покарает тех, кто вел себя преступно по отношению к народу... У вас семья?

- Да. Семья.

- Можете позвонить от меня жене. Она, конечно, волнуется, я ее хорошо понимаю, - сказал Самокин.

Констанди подключили на архангельский провод.

- Это я, - выговорил он. - Дорогая, я тебя обнимаю. Обними и наших детей. Я здесь... Нет, нет, это я... это я!

И передал в растерянности трубку Самокину:

- Она не верит, что я жив... Убедите ее сами!

Самокин перенял трубку:

- Полковник, назовите мне ваше любимое блюдо... к ужину!

- Пилав... еще по службе в Ташкенте привык.

- Алло! - произнес в трубку Самокин. - Мадам Констанди, с вами говорят из ВЧК... Нам желательно, чтобы к вечеру, к возвращению вашего супруга, вы приготовили ему ташкентский пилав, как это вы одна только умеете... До завтра, мадам!

После чего Самокин отдал Констанди распоряжение:

- Сейчас вернетесь в Архангельск и приготовите все к приходу частей Красной Армии. То есть: оружие должно быть собрано, проверено, смазано, отремонтировано. Составьте опись всех воинских чинов. Каждый солдат и офицер бывшей армии Миллера обязан осознать свое прошлое... Нет, мы, повторяю, мстить никому не будем. Так и передайте вашим людям.

- Что же будет с нами далее?

- Будете работать. По восстановлению всего, что разрушено за годы войны. Если же вас не устроит жизнь в новой России, можете покинуть ее. Насильно держать в стране социализма мы никого не станем...

Констанди долго стоял с опущенной головой:

- Если бы мы знали... Если бы мы только знали все, что вы мне сейчас сказали. Поверьте! Мы бы не держали свой фронт так упорно все эти проклятые годы, в крови и вшах!

- Теперь об этом говорить уже поздно, - ответил ему Самокин. - Вы этот фронт держали, вы этот фронт и сдали. Исторически этот проклятый вопрос сложился именно так...

Констанди повернулся к дверям, но Самокин вдруг задержал его:

- Впрочем, постойте... Вам предстоит работа ответственная, со стороны своих же людей вы можете встретить и сопротивление. Я понимаю, что оружие вам сейчас пригодится. Возьмите его! А когда мы придем в Архангельск, вы его сдадите. Вместе со всеми. По списку. Уже вычищенным. Как и положено...

Полковник вернулся в Архангельск, шатаясь от сознания того, что он жив. Не сон ли это?.. И пожалуй, еще никогда Констанди не исполнял так ретиво приказа - приказа большевиков.

Оружие было собрано. Войска построены. Все ждали...

Члены Архангельского правительства, между прочим, рассылали по миру поспешные радиограммы, обвиняя Миллера в диктатуре, алчности, кровожадности и прочих грехах.