Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды

Быстро Силен перенёс бурдюки ко дворцу,

И попрощался Дионис с царём без бравады,

Тот широко улыбнулся в ответ пришлецу:

«Встретишь Семелу родную вблизи переправы,

Я возвращу ей, племянник, её телеса.

Только избавь ты меня от восторгов оравы,

Пусть не кричат – здесь для них не родные леса!»

109

Шёл к переправе Дионис летящей походкой,

Билось тревожное сердце, как птица в силках,

Вскоре увидел он мать молодую над лодкой,

Вмиг оказалась она на сыновьих руках.

Чёлн заскользил по протоке навстречу Харону,

Тот с нетерпением ждал на другом берегу:

«Вижу, удачно сходили вы к царскому трону,

Юноша, быстро Семелу неси к очагу!»

110

Мать невесомой была, словно тучка Нефелы,

Сын осторожно держал этот лёгкий туман,

Не было силы и веса ещё у Семелы,

Но не имелось на теле ожогов и ран.

Новым путём шли они, где Властитель незримый

Гнал за невестой когда-то четвёрку коней.

Вверх поднимался Дионис, тревогой гонимый,

Матери тяжесть теперь ощущалась сильней.

111

Вышел в Нисейской долине Дионис со свитой,

Но на Олимп сын и мать устремились одни.

Юноша верил в удачную встречу с элитой,

Знал, что любимую мать ждут прекрасные дни.

Трудно пришлось подниматься наверх виноделу,

Но не коснулась ни разу царевна травы,

Сын на руках в Олимпийский дворец внёс Семелу,

Не испугавшись Аргеи и злобной молвы.

112

На ноги мать он поставил у самого трона:

«Преодолён был успешно мной смерти предел!»

Зевс возгласил: «Наречётся ей имя Фиона,

Станет бессмертной богиней она, винодел!

В день этот светлый свершилось второе рожденье,

Только не Кадмом Семела была рождена.

Вознаградить я желаю её восхожденье —

Будет сегодня она в пантеон введена!»

113

Но улыбнулась приветливо Зевсу Фиона:

«Я благодарна за вечность, что даришь ты мне!

Не соглашусь я остаться у царского трона —

Принадлежит это место по праву жене!»

Жить отказалась Фиона с царём по соседству,

Чтобы не видеть Аргею в тени анфилад.

К Фивам вернулась, как в памяти к яркому детству,

Жадно вдыхая шафранных лугов аромат.

114

Сопровождала Диониса в частых походах

В зной нестерпимый, в метель и в любую грозу,

Не вспоминала о канувших в Лету невзгодах,

Распространяя по всей Ойкумене лозу.

Икарий

115

Чтили Диониса юного в каждом селенье,

Где проходил он, даруя обилье садам,

Каждый садовник ему возносил восхваленье,

Ибо Зевсид помогал наливаться плодам…

Как-то забрёл он с друзьями в афинские земли,

Близилась ночь, осветила луна небосвод,

Бог к волопасу зашёл, проксению приемля,

Щедро Зевсида со свитой попотчевал тот…

116

Всё, что имел, предоставил Икарий пришельцам,

И наградить пастуха вознамерился бог:

Он предложил афинянину стать земледельцем

И преподал виноградарства первый урок:

Вмиг появились лианы в долине зелёной —

Быстро созреть повелел урожаю Зевсид,

Видел тяжёлые грозди пастух изумлённый —

Ими весь стебель лозы был обильно увит.

117

Ягоды дружно собрали Силен и менады,

Вмиг показали, как сделать из сока вино

И о вине разыграли они буффонады,

Чтобы увидел пастух, как волшебно оно.

«Добрый Икарий, вино, как родник настроенья! —

Молвил Зевсид, оставляя ростки бедняку. —

Ты начинай без меня ремесла освоенье,

Помни, напиток божественный пьют по глотку!»

118

Долго Икарий смотрел на пустую дорогу,

Смолкли весёлые песни и крики вдали…

Был благодарен пастух чернокудрому богу,

Что показал доброту каменистой земли.

Вскоре наполнил вином он кувшин крутобокий:

«Добрый напиток не надо мне пить одному —

Там, на лугу, мной оставлен пастух одинокий,

Влагой янтарной делиться направлюсь к нему!»

119

Прямо в долину он нёс драгоценный напиток,

Там, у костра ночевать собрались пастухи.

Грустно считали они стад пасомых убыток,

Были пусты у друзей водяные мехи…

Бодро Икарий воскликнул: «Принёс угощенье!

Этот напиток спешите отведать скорей!

Он приведёт вас букетом своим в восхищенье,

Станете вы от него веселей и добрей!»

120

Пущен был килик с пьянящим напитком по кругу,

Жадно глотали янтарную влагу друзья,

И разносились весёлые крики по лугу —

Так пастухи расшалились, друг друга поя…

Но постепенно испуг появился на лицах —

Ноги людей заплетались, телес не держа,

Глупо вращались глаза в покрасневших глазницах,

И опускались их руки, от страха дрожа…

121

«Ты отравил нас! – вскричали хмельные мужчины —

Смерти жестокой достоин убийца такой!

Ясно, какие у гибели нашей причины!

Первым отправим, Икарий, тебя на покой!»

На доброхота набросились с палками люди,

Мстили нещадно ему за искрящийся «яд»,

И, пребывая к приятелю в сильной остуде,

Над пастухом совершили смертельный обряд…

122

Вскоре убийцы очнулись у мёртвого тела

Освободились они от хмельной пелены.

Чтобы сокрыть сотворённое чёрное дело,

Труп закопали они под корнями сосны.

Палками дружно ударив со злом по кувшину,

Вмиг набросали на холмик душистый кипрей

И поспешили убийцы покинуть долину,

Грязные стопы направив в портовый Пирей…

123

Долго искала Икария дочь Эригона,

Но не нашла пастуха ни в лугах, ни в горах.

Не было видно следов у костра и загона,

В девичью душу закрались тревога и страх.

Вместе с собакой в леса устремилась девица,

Майра хозяйку вела по незримым следам.

Громко рычала собака, как грозная львица,