Избранная демоном (СИ)

Уважаемый Абу Амин, главный евнух гарема хана, почтит сегодня своим присутствием мой дом, вместе с другими уважаемыми людьми.

Вы будете танцевать для них. Обе.

Глава 13

Слова Мулея обожгли изнутри. Я ощутила, что вот-вот брошусь на презренного работорговца с кулаками, а там будь, что будет. Лишь мысль о том, что пострадает Джитана, которой уже итак досталось из-за меня, остановила.

И все же у меня вырвалось:

— Никогда. Лучше смерть.

Сильные руки схватили меня за плечи.

Джитана рванулась ко мне, но в следующий миг тоже забилась, как птица в силке.

— Нет! — крикнула она. — Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь, Мулей!

Работорговец сделал знак евнухам и те замерли.

— Чего я не понимаю, прекрасная Джитана? — с нарочитой ленью в голосе процедил он. — Просвети же меня.

Девушка заговорила, и говорила торопливо и горячо, явно опасаясь что могут прервать в любой момент.

— Пери не танцуют перед всеми, это грех! Только жрицам наслаждения дозволено танцевать в Святилище Матери, во время священных ритуалов в честь богини. Мы можем танцевать и соблазнять только хозяев нашей жизни. Когда нас, — девушка сглотнула, — продадут, — мы будем танцевать для господина. Но не раньше, Мулей! Не подвергай нас такому унижению!

По поднявшимся бровям Мулея видно было, что он удивлен.

— То есть, — протянул он. — Спать со мной и моими стражниками, ты, Джитана, и остальные ваши шлюшки-пери, могли, это не позор, а танцевать для почтенных газдэ — грех?!

Я попыталась внести ясность.

— Ты зря оскорбляешь мой народ, Мулей. Пери, которая прошла через слияние, зависима от семени, и ты сам это знаешь, поэтому не отдал меня своим людям.

— И? — процедил Мулей. — Пока я не вижу логики.

— Таково наше устройство, такова наша сущность, которую нам даровала богиня Анахита, — пояснила я. — Главное для нас — ее благоденствие. Мы свято чтим ее волю и заветы.

— А она завещала соблазнять лишь хозяина жизни, мужа, — пояснила Джитана. — Мы не имеем права танцевать для других.

— Это большой грех, — добавила я.

— Вот как, — проговорил Мулей. По его лицу видно было, что он так ничего и не понял, или не пытается понять. — Значит, грех. И если я скажу вам танцевать, поскольку сейчас вы — мои рабыни и моя собственность — что вы ответите?

— Лучше смерть, чем нарушить заветы Матери, — пробормотала я.

Мулей нахмурился, по губам его скользнула усмешка.

— Это правда, что пери — самые нежные и чувственные создания? — спросил он Джитану. — Чувственные и чувствительные, насколько я понял ваше устройство?

Светловолосая пери опустила ресницы.

— Да, — ответила она и торговец обернулся ко мне.

— Да, — тихо сказала я.

Губы Мулея раздвинулись в усмешке. Глаза же оставались холодными. Какое-то время он просто смотрел на нас, потом хлопнул в ладоши.

В тот же миг картинка перед глазами перевернулась, и я с запозданием поняла, это произошло оттого, что меня опрокинули на пол. По стону Джитаны рядом понятно стало, что с пери поступили также.

Я попыталась вырваться, но раб, который держал руки заломанными, сел сверху, придавив к полу.

Мулей неторопливо поднялся и обошел нас. При этом рассуждал вслух, словно разговаривает сам с собой.

— Завтра мне выставлять вас на торгах, пери, — проговорил он и кашлянул в кулак. — Поэтому все должно в вас быть идеально. У пери самая нежная кожа, и было бы непростительной расточительностью избить вас хлыстом, но видят Семеро, я жажду этого чуть ли не больше, чем ваших совершенных тел. Сейчас мы проверим преданность вашей Матери, пери, — издевательски сказал он. — Вы когда-нибудь слышали о бастинадо? Это удары палками по пяткам. Евнухи специально обучаются этому и многому другому, что позволяет дрессировать строптивых рабынь.

Скоро вы будете умолять меня, чтобы я позволил вам станцевать перед моими гостями, лишь бы это прекратилось.

Чьи-то пальцы любовно огладили мои пятки и внутри все сжалось от ужаса.

— Нет! — вырвалось у меня. — Ты не можешь бить пери! Мы можем не вынести ударов!

— Ты сама говорила, что лучше смерть, сладкая Рахат, — сказал Мулей. — Что касается тебя, Джитана, то мне достаточно было бы тебя как следует возбудить и оставить голодной. Уверен, что ты плясала бы с особым старанием. Но я хочу преподать вам обеим урок на будущее. У меня нет жалости тогда, когда это касается моих денег. Чтобы вы не подумали чем-то удивить меня завтра, чтобы были послушными, примерными рабынями сегодня, вас нужно чуть-чуть поучить.

— Сколько ударов, газдэ? — спросил кто-то рядом со мной и снова погладил мои пятки, отчего я застонала.

— Не бей нас, Мулей! — крикнула Джитана. — Мы все поняли! Мы сделаем все, что ты скажешь!

Мулей не обратил никакого внимания на вопль Джитаны.

— Шесть, — сказал он рабу и добавил: — Для начала.

И мир взорвался болью.

Я заорала, хрипя, срывая голос, потому что не думала, что боль может быть такой. Разрывающей изнутри, пронзающей ногу до самых ягодиц, словно кости наполнили изнутри расплавленным свинцом.

Обрушился следующий удар.

Мой крик потонул в крике Джитаны. Я не различала своего и ее голоса. Я просто кричала. Так звучала сама боль.