Избранная лирика

Открыта дорога степная,
к Дунаю подходят полки,
и слышно —
гремит корпусная,
и слышно —
гремят башмаки.

Солдат Украинского фронта

до нервов подошвы протер —
в походе ему
для ремонта
минуту отводит каптер.

И дальше:

Добруджа лесная,
идет в наступленье солдат,
гремит по лесам корпусная,
ботинки о камни гремят.

И входят они во вторую

державу —
вон Шипка видна!
За ними вослед мастерскую
несет в вещмешке старшина.

— Обужа ведь, братец, твоя-то

избилась.
Смени, старина…
— Не буду, солдаты-ребята,
в России ковалась она…

И только в Белграде ботинки

снимает пехоты ходок:
короткое время починки —
по клену стучит молоток.

(Кленовые гвозди полезней, —

испытаны морем дождей;
кленовые гвозди железней
граненых германских гвоздей!)

Вновь ладит ефрейтор обмотки,

трофейную «козью» сосет,
читает московские сводки
и — вдоль Балатона —
вперед!

На Вену пути пробивая,

по Марсу проходят стрелки:
идет
   на таран
     полковая,
мелькают
   в траве
     башмаки!

…С распахнутым воротом —

жарко! —
пыльца в седине на висках —
аллеей Шенбруннского парка
ефрейтор идет в башмаках.

Встает изваянием Штраус —

волшебные звуки летят,
железное мужество пауз —
пилотку снимает солдат.

Ах, звуки!

Ни тени, ни веса!
Он бредит в лучах голосов
и «Сказкою Венского леса»,
и ласкою Брянских лесов,

и чем-то таким васильковым,

которому
тысячи лет,
которому в веке суровом
ни смерти,
ни имени нет,

в котором стоят,

как живые,
свидетели наших веков,
полотна военной России
и пара его башмаков!

1945 г.

Лилии

Они такой не знали перемены,
не ведали моторной высоты;
они со мной летели из-под Вены —
воздушные австрийские цветы.

Могло казаться, что они — из дыма,

что облачко вот этих лепестков
рукою ветра сорвано незримо
в густом саду альпийских облаков.

…Рассвет.

Карпаты.
Ветер глухо воет.
Я вниз смотрю. И в заревóм огне
сквозь трепетный оконный целлулоид
Россия пробивается ко мне.

Сквозной тысячеверстной полевою

лежит она в скрещении дорог…
Перед полуднем над моей Москвою
кружился иностранный лепесток.

Он был в туманной дымке, как баллада.

Его, без напряженья, с высоты
магнитом Ботанического сада
притягивали русские цветы.

…В австрийской вазе с влагою Дуная,

как память о поверженной земле,
стоит, о Венском лесе вспоминая,
букет Победы на моем столе.

Его степные ветры опалили,

на нем
чужих, сухих лучей следы;
сюит и ждет
букет австрийских лилий
прикосновенья утренней звезды.

1945 г.

Осень