Избранная проза

Что же касается неблаговидной роли Шипова, то мы имеем здесь дело с еще одним примером парадоксального явления: злодеяние творит человек не злой. Разве не заманчиво для художника живописать это явление? Тем более что в данном случае политические мотивы достаточно изучены и общеизвестны. Писатель же исследует нравственные, психологические, душевные факторы, определяющие то либо иное действие героев произведения.

Избранная автором лишь на первый взгляд необычная, а в общем-то весьма традиционная форма повествования о похождениях Шипова наилучшим образом способствует воплощению писательского замысла. В частности, здесь более чем уместны элементы водевиля, с его занимательной интригой, парадоксальностью ситуаций и неожиданной развязкой. Как известно, русский водевиль XIX века отличался сочувственным отношением к «маленькому» человеку и всяческим высмеиванием привилегированных социальных слоев. Обращение к традициям старинного водевиля позволило Б. Окуджаве тонко высмеять нравственное банкротство тех, кто натравливал шиповых и гиросов на лучших, благороднейших представителей народа, являющихся истинной национальной гордостью России и внесших свой неоценимый вклад в общечеловеческий прогресс.

Документальные и эпистолярные фрагменты в «Похождениях Шипова» — также правомерный и оправданный художественный прием, а не дань литературной моде, как это может на первый взгляд показаться. В продуманно приведенных документах и посланиях очень наглядно противопоставлены два параллельных во времени явления: исполненная бескорыстных и гуманных стремлений жизнь Толстого и антигуманная корыстная суета преследующих его царских ищеек. Вряд ли пространные авторские комментарии прозвучали бы в данном случае убедительнее.

А всевозможные наваждения, условности и переходы за грань реального — не просто и не только дань традициям Гоголя, Щедрина и Булгакова, но — опять же — уместный и оправдывающий себя прием. Ведь действительно все происходящее напоминает кошмарный сон — от сцены в трактире и до погрома усадьбы. Писатель как бы подчеркивает всю фальшь, всю несуразность и несерьезность описываемой жандармской затеи. С оговоркой, что вряд ли какое бы то ни было злодеяние можно считать несерьезным…

Мне уже приходилось писать о романе Б. Окуджавы «Путешествие дилетантов», который был опубликован журналом «Дружба народов» (1976, 1978 гг.), однако не включен автором в настоящий сборник. Вместе с тем, коль скоро ведется речь о творчестве Окуджавы-прозаика., не хотелось бы уклоняться от разговора об этом новом и, на мой взгляд, наиболее значительном его произведении, об этом своеобразном и заметном явлении современной нашей прозы.

Главными героями современных произведений о былом являются личности с весьма различным душевным складом, с далеко не сходными характерами и темпераментами. Все эти герои по деяниям своим делятся на три основные категории. Есть тут злодеи, причиняющие другим незаслуженные душевные и физические страдания. Есть, соответственно, и незаслуженно страдающие. Но доминируют, я бы сказал, Рыцари Справедливости, желающие, дерзающие и умеющие защитить незаслуженно страдающих от злодеев. Прирожденные вожаки, они, естественно, чаще встречаются в историко-революционной литературе, например — в повестях серии «Пламенные революционеры». Вместе с тем главным героем произведения о былом может стать и такой участник событий, который — по характеру своему — более склонен и способен идти за ведущими, нежели вести за собой других. Ведь если вовсе не будет «ведомых», кого поведет «ведущий»? К таким «ведомым» можно отнести, в частности, главного героя романа Владислава Глинки «История унтера Иванова», русского офицера Ельцова из романа Камила Икрамова «Пехотный капитан» и ряд других героев нашей ретроспективной прозы. Которая, надо заметить, не обходит своим вниманием и таких героев не нашего времени, кои не только никого не ведут за собой, но и сами ни за кем не идут, хотя и не остаются в стороне от событий. Подобно киплинговскому коту, эти предпочитают «гулять сами по себе». В числе подобных героев привлекает внимание благородный борец-одиночка Дата Туташхиа из одноименного романа Чабуа Амирэ-джиби. И совершенно по-иному «гуляет сам по себе» главный герой нового романа Б. Окуджавы «Путешествие дилетантов» князь Мятлев, историческим прототипом которого был выбран князь Сергей Васильевич Трубецкой — боевой товарищ Лермонтова, один из свидетелей трагической гибели поэта.