Избранник вечности

В этом походе воины узнали Александра с неожиданной стороны. Так случилось, что в чужих горах они заблудились. Холодно и сыро, а походную жаровню с углями потеряли. Остановились на ночлег, без костра; грелись, прижавшись друг к другу. Он отошёл в сторону и вдруг заметил вдали мерцающий огонёк; показалось, что там селение. Не сказав никому ни слова, царь направился туда, а когда приблизился, заметил врагов, спящих вокруг костра. Не меньше десятка! Подобрался, всех убил, забрал с собой горящую головню и с ней вернулся к отряду…

* * *

В это время устройством насыпи руководили Пердикка и Кратер. Подведя её почти к стенам города, к краю подтянули две деревянные осадные башни, собранные на берегу. С башен начали закидывать в город большие камни, при удачном попадании способные разрушать стены, нести смерть людям и прочий ущерб. Тиряне долго терпеть это не хотели: ночью подогнали к башням судно, загруженное амфорами с горючей смесью, и подожгли. Деревянные сооружения мгновенно занялись пламенем. Одновременно подошли тирские корабли с воинами, которые поражали стрелами всех, кто, спасаясь из огненной ловушки, бросался в воду. Наутро от башен остались дымящиеся головешки.

Другая беда! Будто по воле Милькарта, разразился сильнейший шторм; высокие волны, словно бешеные, за день разрушили многомесячный труд тысяч воинов. Там, где возвышалась почти готовая насыпь, гуляли волны… В палатках опять зароптали: «Боги против Александра! Нужно уходить отсюда!»

Царь не стал выяснять, кто виноват. Взялся за возведение новой насыпи. Чтобы не допустить больше корабли тирян, из Сидона призвали двести боевых кораблей союзников. Из катапульт, установленных на палубах, в город забрасывали камни; подплывали близко к стенам, долбили корабельными таранами. Меткие стрелки из лука открыли с кораблей охоту, вроде забавы — убивали любого, кого замечали на стенах; метали горящие стрелы, поджигая деревянные строения. Урон наносили не столько значительный, сколько моральный — в душах тирян поселялось уныние, неопределённость. И хотя они не допускали даже в мыслях, что враг захватит город, с каждым днём становилось хуже, труднее и тревожнее…

* * *

Однажды те и другие заметили неизвестное морское животное огромного размера, не похожее на рыбу. Напугало оно всех. Наверное, чудище попало в шторм, обессилело, вот его и прибило к Тиру, и теперь оно пыталось выбраться на глубину. Время от времени животное испускало из большой головы фонтан, с шумом било хвостом о воду. Македонские прорицатели и гадатели Тира пытались объяснить знамение, угадать, что и кому хочет сказать Посейдон. Через день, когда море успокоилось, морской зверь исчез, оставив людей в замешательстве. Тирские маги истолковали непредвиденное событие как благоприятное для себя знамение: чудище появилось, когда македоняне применили против них корабли. Повелитель морей проявлял недовольство…

Следом случилось не менее важное событие. Одному влиятельному гражданину Тира приснился сон, будто бог Решеф — у греков, Аполлон — намерен покинуть города. Невероятная новость разнеслась вмиг, узнали жрецы и посоветовали приковать статую Решефа золотыми цепями к алтарю. Кто-то из тирян вспомнил, что при закладке Тира под городские стены закопали урну с костями младенца, отданного в жертву Решефу. Не из-за жестокости, а по обычаю — предки желали отдать божеству самое ценное, что есть у человека — жизнь невинного младенца. Сейчас враг хочет взять Тир. Решеф снова требует жертв…

Совместно со жрецами тиряне долго спорили и объявили, что в повторении обряда нет необходимости. Предки приносили в жертву малолетних детей из знатных семей в исключительных случаях. Всё обойдётся! Чем уповать на богов, лучше готовиться к отражению врага.

* * *

Александр тоже видел сон; на щите резвится козлоногое существо — сатир. Хотел поймать, сатир увёртывался и убегал; и всё-таки поймал его. Прорицатель Аристандр истолковал:

— Ты видел вещий сон. С финикийского, «сатир» означает «са тир», что означает «твой Тир».

До конца труднейшей семимесячной осады остался один день, когда Александр призвал союзный флот атаковать тирские корабли и заставить их вернуться в гавань. Вслед ворвались суда с македонскими пехотинцами, которые сумели высадиться с переносными штурмовыми лестницами и закрепиться на узкой прибрежной полосе. К берегу подходили новые суда, высаживали новые группы воинов с луками; они осыпали защитников стрелами, не давая опомниться. По звуку трубы начался общий штурм Тира.

Сверху на эллинов безнаказанно обрушивались груды камней и потоки нечистот, кипящего масла, нефти и жидкого горячего битума. Раскалённый на щитах песок западал в щели нагрудных панцирей, за одежду, сжигал тела. Человек впадал в неистовство от ужасной боли. Металлическими крюками тиряне зацепляли части осадных машин, повреждали их и переворачивали, повреждали близко подошедшие корабли, убивали, ранили или захватывали нападавших воинов. Огромные серпы на подъёмных кранах подрезали канаты таранов, делая их беспомощными, бесполезными…