Избранник вечности

— Маат представляет собой Неизменность Сущности. Она символ Всеобъемлемого Порядка, а Неизменность Мира главная ценность любого египтянина. Для Египта всегда есть и будет желание Вечности, Непрерывности всего порядка обозримого мира — солнца, звёзд, спадов и разливов Нила, смены годовых сезонов в природе. Народ спокоен за будущее, пока жив фараон, сохраняющий законы, порядок и постоянство в государстве.

РОЖДЕНИЕ ФАРАОНА

В назначенный день, едва взошло солнце, Александр оказался в распоряжении знатных египетских вельмож в праздничных схенти — тканевых накидках, обернутых вокруг бёдер. У каждого, в зависимости от занимаемой должности, имелись разные по длине искусственные бороды, подвязанные к ушам. Самую длинную бороду, заплетённую в косичку, имел право носить фараон. Два десятка жрецов Птаха в белых одеяниях и сандалиях из кожи, что отличало их от обычных египтян, готовились к ритуалу. Яхмос рассказывал царю, что священнослужители брили голову и все волосы на теле, совершали четыре омовения в сутки — утром, в полдень, вечером и в полночь. Шкуры молодых пантер и тигров на плечах выдавали принадлежность к высшей касте.

Гефестион и Птолемей помогли Александру в облачении: праздничный гиматий из тонкой шерсти, поверх кожаный панцирь с золотыми медальонами. На голове позолоченный шлем; на ногах крепиды с плетёными ремешками.

Под мелодичные звуки лир и лютней процессия с Александром неспешно направилась к Нилу, протекающему в двух стадиях от царской резиденции. Участники процессии потряхивали бронзовыми колокольчиками, разрывая тишину резкими звуками, пронзительными речитативами распевались гимны, воздавая хвалу Апису. Шествие замыкали уличные певцы и слепые арфисты, искусством призывающие радоваться жизни и наслаждаться её мгновениям.

По обочинам толпились жители Мемфиса, счастливые тем, что видят нового фараона. Оглашая приветствия радостными возгласами, они размахивали пальмовыми ветвями. Многие бежали вслед, пытаясь подобраться ближе к живому сыну Амона, желая если не прикоснуться, то хотя бы вдохнуть божественный воздух, который остаётся за ним.

Храм Птаха вблизи поражал могучими стенами из белого кирпича. Яхмос говорил, что Мемфис раньше носил название Инбу-Хедж, что означало «Белые стены». У монументальных ворот возвышались восемь колоссов с изображением фараона Рамсеса II, покорителя Нубии, Ливии, победителя воинственных хеттов и других народов, чьи земли присоединены к Великому Египетскому царству. Невдалеке виднелась фигура алебастрового сфинкса, рядом огромные статуи Рамсеса в разных положениях — сидящего на троне и стоящего.

Процессия остановилась напротив ворот. По указанию Яхмоса старшие жрецы — Тхаи Щебет («Носитель жезлов») и Ахаит («Носитель систров»*) оказались рядом с Александром. По сторонам выстроились рядами жрецы Сау — «смотрителей», выполнявших роль охраны. Следя за порядком, они произносили священные тексты, отчего храм охранялся ещё и духовной силой.

Воцарилась тишина. Распорядитель вручил Александру пучок свежей выколосившейся пшеницы, остальные священнослужители разобрали маленькие снопики и тоже держали их в руках. Раздалась громкая музыка. Жрецы читали Кекх — обращение к богу, — призывая божественного Аписа явиться к ним.

Бог услышал: ворота храма медленно раскрылись, из толпы послышались возгласы:

— Апис! Апис идёт! Наш бог Апис!

Александр рассмотрел жрецов, одетых в белые до земли покрывала, окруживших огромного упитанного быка. Животное шествовало спокойно, кожа выглядела ослепительно-белой. Жрецы держали над живым воплощением бога пальмовые опахала; впереди быка торопился человек, окуривая благовонием голову быка. Не доходя до Александра, Апис остановился; приподняв массивную рогатую голову, шумно втянул в себя воздух. Царь замер, холодок пробежал по спине…

Бык повёл головой по сторонам, словно выбирал, у кого взять пищу, и двинулся к Александру. Остановился и коротко замычал, потянулся к стеблям пшеницы. Мягко касаясь мокрыми губами ладоней Александра, начал жевать, шумно продыхая через розоватые ноздри.

Александр ощутил в себе удивительное состояние доверия к священному животному. Услышал голос Верховного жреца.

— Бог признал тебя, Александр! Бог увидел в тебе свою тень на земле.

Его слова подхватили жрецы, дальше — народ, издали наблюдавший за обрядом.

— Александр — наш царь!

— Александра избрал Апис, посланец Птаха! Александр наш бог!

— Апис взял пищу! Птах принял жертву! Слава Апису! Слава Всемогущему Птаху! — возглашал Яхмос небу и народу.

— Слава Птаху! Слава Апису! Слава Александру! — повторяли священнослужители и остальные участники процессии.

Всеобщее ликование возрастало. Люди с восторгом наблюдали, как из рук нового фараона Апис с аппетитом поедал зеленые стебли пшеницы. Звуки флейт, кларнетов и гобоев, а с ними хор жрецов становились громче, неистовее, вознося радость за избранника. Александр продолжал ощущать необыкновенное чувство лёгкости, присущее богам. Он сам уж верил в то, что Яхмос, жрецы и народ Египта восприняли его как необходимость, исключительное явление.