Избранное

Жил-был поэт. Он был обманут
Несогласившимися с новым.
Но все равно его помянут
Великолепным добрым словом.

Поэты завтрашнего мира!

Грядущих лет!
Остановитесь у могилы,
Которой нет!

1944

«Ветер, поле, я да Русь…»

Ветер, поле, я да Русь
В мире небывалом.
Не сдаешься? Не сдаюсь
Никаким шакалам.

А снежинок всех число

Велико, как горе,
Все дороги замело
Снеговое море.

Я смотрю по сторонам,

Месяц — что полено;
Снеговое море нам
Тоже по колено.

1944

«И в этой самой жизни нашей…»

Другу из Поэтограда[1]

Э. М.

И в этой самой жизни нашей,
В быту лишений и побед,
Ты, милый, самый настоящий
Очаровательный поэт.

Ты пишешь очень много дряни:

Лишь полуфабрикат-руду,
Но ты прекрасен, несмотря ни
На какую ерунду.

В рубцах твоих стихов раненья,

Которые в огне атак.
А те, кто лучше и ровнее,
Писать не выучатся так.

У них стихи круглы и дуты,

Хоть и металл, а не руда,
И никакие институты
Им не помогут никогда.

1945

«Мы поедем за Мытищи…»

Мы поедем за Мытищи.
Что нам думать и гадать?
Заработаем мы тыщи
И не будем голодать.

Люди любят все, что праздно,

Но достоин труд любви.
Мы работаем прекрасно,
Если платятся рубли.

А металл презренный самый —

Мой любимейший металл…
Подружусь с огромной славой,
Ей всю душу промотал.

Хорошо под гору, в гору,—

Путь зачеркивает нудь.
Счастье гнется, как подкова,
Но не всякому согнуть.

Ну, а мы богатыреем

Чуть не с каждым божьим днем.
Все, что есть, — преодолеем
И подковину согнем.

«Один мечтал о жизни царской…»

Е. В.

Один мечтал о жизни царской,
Другой любил считать ворон.
А мы — как Минин и Пожарский
И как Брокгауз и Ефрон.

Пусть затруднений впереди

стоМиллионов гектоватт,
У нас идейное единство
И, может быть, Поэтоград.

Пойдем навстречу воскресеньям

Мы, а не будням.
Чтоб стать могло увеселеньем
Хоть что-нибудь нам.

Мы мудрецы, и путь наш праведн,

И свят, и солнечн,
И нашим разумом не правит
Всякая сволочь!

И ни тебе (таков твой жребий),

Ни мне не сгинуть.
И разве есть такая мебель,
Чтоб нам не сдвинуть?

1945

«Мы подрубим сучки…»

Ал — ру Меж — ву

Мы подрубим сучки,
На которых сидим,
И сожжем свои корабли…
И я буду один, и ты будешь один,
Словно иначе мы не могли.

И уйдем, и не выпьем стаканов до дна,

И покинем праздничный пир,
И ты будешь один, и будет одна
Та, которую кто-то любил.

Я поссорюсь с тобой,

Ты расстанешься с ней,
И настанет такой денек,
Что ты будешь один,
   но не станешь сильней
Оттого, что ты одинок.

1945

«А она не добрая, не злая ведь…»