Избранное

УМУДРЕННЫЙ ЖИЗНЬЮ

Умудренный жизнью, вдохновленный
тем, что совершается сейчас,
песни я слагаю, как влюбленный,
о земле, о времени, о нас.

О земля!.. Юнцом я все земное

оттолкнул когда-то и забыл.
Страшно, если смерть придет за мною
прежде, чем прощенье заслужил.

Чуть в ночи смежаю веки сонно —

к ней, к земле, стремлюсь я в забытьи.
И, забыв мучения свои,
песнь о ней
я буду петь в ладье Харона.

Перевод В. Топорова.

МИР ПРЕКРАСЕН

Мир прекрасен, я видел мир.
Видел море и слышал сушу
в летний зной и в зимнюю стужу,
в городе жил я с окошком в сад
и в пустыне, где смерчи свистят,
и мир прекрасен, я видел мир.
Видел, как люди спят, просыпаются,
видел, как плачут и как утешаются,
как по утрам на работу спешат,
как, усталые, валятся с ног,
видел, как плачут, как утешаются,
живут — или только так называется,
встают — и в толпу, где любой одинок,
и ночью, усталые, валятся с ног
(ведь каждый изверился, изнемог).
И все же, собравшись с силой, встают,
и руки — натруженные, работящие, —
робея, но твердо друг другу дают,
и снова становятся злыми, упорными,
и нет им покоя, пока над горнами
не запылают, как пламя, знамена
и пламя знамен не возглавит колонны.

Перевод В. Топорова.

АВГУСТОВСКИЙ ВЕЧЕР

Серебряный серп луны
косит в поле траву.

Из леса прыгнул ко мне ветерок —

малыш, жеребенок жемчужно-серый,

а за ним, как могучий конь,

тяжко бьет копытами ночь,

и бубенец на гривастой шее

будит меня от сна.

Перевод Н. Локшиной.

ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЯ

Как долго сердцу моему
еще уметь и мочь,
взмывая жаворонку в лад?
Где нас настигнет ночь?

Как долго сердцу моему

из сердца рваться прочь
и песни лить, как водопад?
Где нас настигнет ночь?

Как долго сердцу моему

(не пробуй, не пророчь)
лететь сквозь годы наугад?
Где нас настигнет ночь?

Я беден стал, я так устал,

мне лет не превозмочь.
А песня прочь уйдет сама,
едва настанет ночь.

Но жадно я ищу рукой

покой любимых рук…
Ты знай, что песнь моя с тобой,
раз ты со мной, мой друг.

Перевод Н. Григорьевой.

НОВЫЙ ОДИССЕЙ

К вечеру чащей застлала мое лицо
легкая лодка луны. Из тысячи
снов и догадок ушло мое сердце
в ее серебристую даль.

Куда? Ради странствий, вечного поиска,

ради ненасытности сумбурных открытий;
нигде не остановиться, ни с чем не сжиться, —
бездеятельным Одиссеем без Итаки?

Но если и впрямь это мой жребий, —

вплоть до бесславной кончины — о, без устали
слушать сирен я готов и спорить
с одноглазым кровожадным циклопом.

Ведь и у них когда-нибудь, на рассвете,

вспыхнут сердца — и тогда расплавленный
огненный поток изольется в пропасть
и зло застынет, навеки окаменев.

Перевод В. Топорова.

ВЕЧЕР В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ