Избранное

Шла зима. И фонари мерцали
над вокзалом в тихом городке,
а тебе чужие снились дали,
в свете газовом качались пальмы,
оставляя тени на песке.

В северных снегах неслись олени,

за собой вздымая снежный дым,
ветры в парусах тугих звенели,
и мечты искрились и горели,
как на солнце голубые льды.

Иль предчувствие? Соленым валом

омывало белый замок твой,
плыли по неведомым каналам
корабли твои, и адмиралы
в бурях рисковали головой…

Шла зима… Что о зиме ты ведал,

ты, малыш, несущий груз мечты?
Колдовал, и, словно знойным летом,
фантастическим, манящим цветом
вырастали на снегу цветы.

Оттого тебе судьба досталась

в сотни раз прекрасней и щедрей.
Разве все, что жизнью называлось, —
близость, даль, явь, сон, печаль и радость —
не увенчано мечтой твоей?

Перевод Н. Локшиной.

ТЯЖКИЕ ЧАСЫ

У кого тяжело на сердце — тот смотрит в вечернюю даль,
где лес над откосом пожаром закатным объят,
где синие тени на горы легли, как вуаль.
У кого тяжело на сердце — тот смотрит в вечернюю даль…
На закат… На закат…

Дверь отворилась — пустота взошла на порог,

как зола, остывшая ночью в железной печи.
У кого тяжело на сердце — тот совсем одинок.
От одиночества он до костей весь продрог.
У кого тяжело на сердце — тот заснул бы, коль мог,
не дождавшись ночи.

Небо безлунно, беззвездно застыло впотьмах…

Лес нахмуренный тих. Нет росы на лугах.
У кого тяжело на сердце — тот вечера тишь постиг.
Он ждет, что звезда на небе в любой появится миг.
Но его звезда не зажжется, он знает. И вечера лик
тяжко склонился, простор уступив ночи.

Перевод К. Богатырева.

НАСТАВЛЕНИЕ

Кто от души от своей и от сердца отрекся,
того не утешит ничто —
ни песня, ни радость,
ни улыбка.

Кто не справился со своею тоскою сердечной,

тот обрек себя на безделье, на ночь,
тот способен бродить лишь осенней тропой бесконечной
по шуршащей листве…

Но какой в этом толк? Для того ли влюбленно

открываются губы и песню возносят уста?
Кто забыл о душе, от того отвернутся цветы и бутоны,
и земля, что прощает все слабости нам благосклонно,
позабудет его навсегда.

Перевод К. Богатырева.

ПОСЛЕ ГРОЗЫ

Прежде все шумело — и снова тишь,
притаилась белка в чаще ветвистой,
и на цыпочках, тихо, словно мышь,
пробегает испуг по кочкам мшистым.

На стволах выступает смола, как пот,

и, как слезы, струится вода дождевая,
но шальная мошка солнце пьет
и по кругу вьется, будто хмельная…

Перевод Н. Локшиной.

ХОТЕЛ БЫ СТАРЫМ ДЕРЕВОМ Я СТАТЬ