Избранное

Вечером

Мальчик играл в оловянных солдат,
Девочка куклу качала.
Этот тысячелетний обряд
Весь повторялся сначала.

Девочка спела свое: «Ай-люлй»,

Мальчик заснул героем.
Ветки качались. По небу шли
Тучи сомкнутым строем.

Глаз не смежая, кукла спала.

И на ночном привале,
В кучу сбившись у края стола,
Стоя солдатики спали.

В ночном

Были ветер и дым.
Были травы и кони.
Совершенством своим
Конь подобен иконе.

Так же чист его лик,

Так же взор его светел.
Были луг и тальник,
Были травы и ветер.

Был костер и казан,

Полунощная птица.
Конь, луна и цыган.
Сны, которым не сбыться.

«Путь мой юный, свет мой ранний…»

Путь мой юный, свет мой ранний,
Долгий свет солнцестояний.

Будут дни чуть-чуть короче,

Будут чуть длиннее ночи.

Будут чуть длиннее ночи,

Будут чуть грустнее очи.

Чуть грустнее, чуть печальней.

Свет мой поздний, путь недальний.

«Знаю: дерево это в июне…»

Знаю: дерево это в июне
Достигает духовных высот.
Как роскошно оно в новолунье,
Как сильны его запах и пот!

Расстилается лунная пажить,

Расплываясь в рассветном дыму.
Молча дерево что-нибудь скажет,
Молча месяц ответит ему.

Друг на друга с улыбкою глянут

И увидят, что скоро рассвет.
И тогда уж пернатые грянут
Уходящему месяцу вслед.

Ночная прогулка

Ветер звал. Тропа вела.
Желтый мед луна пила.

Ночь была большой и сильной,

Как табун степных коней.
Лишь потом полоской синей
Прочертилось утро в ней.
Посерели небеса.
И заплакала роса.

В небесах уже мельчали

Кучи звездного зерна.
И, как сахар в желтом чае,
Быстро таяла луна.

Ветер звал. Тропа вела.

Солнце грызло удила.

«Слышно все. В соседней улице…»

Слышно все. В соседней улице
Просквозила легковая.
Ветер с яблоней целуется
До зари, не уставая.

Фортка хлопнула. Калитка пискнула.

«Скорая» проквакала сиреной.
Слышно: с расстояния неблизкого —
Крякнул дуб под тяжестью вселенной.

Слышно: яблоко, достигнув спелости,

С ветки уронилось с мягким стуком.
Каждый звук здесь остается в целости,
Не соединяясь с прочим звуком.

Даже слово медлит на губах,

Чтоб не затеряться в разговоре.
Главное, что в пятистах шагах
Молча страсти сдерживает море.

«А иногда в туманном освещенье…»

А иногда в туманном освещенье
Евангельский сюжет изображает клен —
Сиянье, золотое облаченье
И поворот лица, и головы наклон.

И, замерев, ты чувствуешь усладу

И с умиленьем ждешь своей судьбы.
И ждешь, чтоб месяц засветил лампаду,
Чтоб вознести молитвы и мольбы.

«Овсяновки, малиновки, щеглы…»