Избранное

— У тебя был свой интерес. Небось тоже погрел руки, и концы в воду. Вернее, в огонь. Но это уже детали. Прежде договоримся о главном. Могло же случиться так, что вы трое стали слепым орудием в руках кого-то четвертого. Этот четвертый мог подкупить вас деньгами или еще чем-нибудь и поручил вам поджечь Дворец.

— Зачем ему подкупать нас, людей, которым поручено беречь этот Дворец? Куда дешевле было подкупить кого-нибудь другого, — сказал я.

— Может, другие не смогли бы сделать это без вас.

— А зачем же подкупать троих? Разве можно доверять такое дело троим? Подкупил бы кого-то одного. Неужели один человек не сумеет спалить Дворец? — надо признаться, вопрос Кукулава был не лишен здравого смысла.

— Тут вы правы, — похоже, Маршания было нелегко ответить на этот вопрос — Я начальнику то же самое сказал, но теперь уже поздно говорить об этом. Если сейчас кого-то из вас выпустить, для него же будет хуже. Тут же назовут предателем.

— Ладно, допустим, мы сознались в этом преступлении, вы нас осудили и посадили на сколько положено. Допустим, вы окажетесь правы и в городе действительно прекратятся пожары и взрывы. Тогда все предыдущие взрывы и пожары вы сможете свалить на нас.

— Что вы! Даю вам честное слово и клянусь собой и своей семьей, что не только не будем шить вам других дел, но и за это заставим судью дать вам минимальный срок.

— Что будем делать? — после короткой паузы обратился я к Кипиани и Кукулава.

«Преступники» хранили молчание.

Тишину нарушил Гиги.

— Сегодня на этом закончим. Идите к себе и подумайте. По-моему, тут и думать нечего. Другого выхода нет. Отступать некуда, ни вам, ни нам. Продолжим наш разговор завтра.

Утром нас поместили в одну камеру, чтобы дать нам возможность посовещаться и обсудить положение. Вообще-то те, кто проходят по одному делу, никогда не сидят вместе, но Маршания знал, что делал.

Мы судили, рядили, взвешивали так и эдак, спорили, предлагали новые и новые варианты, уточняли с Маршания какие-то детали и две недели спустя все-таки сознались в своем «преступлении».

Мы взяли на себя поджог Дворца культуры, но главные наши с Маршания мучения начались потом.

Мы вчетвером (а кроме нас, как выяснилось, и другие) включились в большую творческую работу. Дело было не шуточное, мы должны были создать убедительный юридический документ, который не оставил бы ни у кого сомнений в нашей виновности. Первоначальные показания, составленные каждым в отдельности, были до смешного наивными и не вязались друг с другом. Не так-то все это легко. Самым трудным оказалось объяснить то, о чем я говорил с самого начала: для чего пожар во Дворце культуры понадобился именно нам, лицам, несущим ответственность за сохранность здания. Другая трудность заключалась в том, чтобы обосновать, как возник сговор трех людей, не имеющих между собой ничего общего ни по должности, ни по характеру, ни даже по внешнему виду. Какой интерес мог объединить нас для этого преступления? Поначалу решили, что я, директор, «вовлек своих подчиненных в преступную деятельность». На это я не согласился. Признай я себя организатором и вожаком, это отягчило бы мою вину, а я вовсе не желал сидеть в тюрьме хотя бы на неделю дольше, чем Кукулава и Кипиани. Наконец, так и не найдя психологических мотивов преступления, вышли на «четвертого». Нашли хотя и унизительное для нас, но чуть более убедительное средство. Будто бы приходил на наши тайные сборища какой-то злобный человек в черном плаще и темных очках, приносил в черном «дипломате» деньги и настойчиво требовал, чтобы мы за огромное вознаграждение подожгли Дворец культуры. Мы же, ослепленные жаждой наживы, после долгих колебаний согласились пойти на это преступление. Куда девались деньги? Мы и на это заготовили ответ: деньги мы должны были получить через три дня после поджога, но дядя в черных очках почему-то не принес вовремя свой «дипломат». Мы сочинили целый детективный роман, но так и не нашли ответа на два вопроса. Во-первых, кто был этот человек в черном плаще, которому мы так слепо доверились, знал ли кто-нибудь из членов банды, кто он такой и где живет? А во-вторых, неужели мы так ни разу и не спросили его, с какой целью он тратит столько денег на поджог Дворца культуры, не представляющего ни для кого никакой угрозы? Мы долго мучились, однако эти две проблемы так и остались неразрешенными. Маршания предложил нам довольно примитивный, с юридической точки зрения ход: мы не были знакомы с человеком в черном плаще, никогда не видели его раньше и вряд ли узнаем, если увидим, потому что он носил темные очки, а может быть, даже и парик. И мы никогда не интересовались, почему он все-таки решил уничтожить именно Дворец культуры, а не какое-либо другое, столь же авторитетное учреждение. Следствие таким ответом удовлетворилось и не стало расследовать линию «четвертого», судья (дай бог ему здоровья!) тоже не стал задавать лишних вопросов о человеке в черном плаще и темных очках.