Избранное

«Да, но эта смерть не затрагивает другие виды деревьев!» — заметил светленький юноша. «Верно, не затрагивает», — согласился я. «А когда исчезнут все вязы, перекинется ли тогда смерть на дуб, тополь или что там еще попадется ей на пути?» — «Едва ли, — сказал я, — потому что у каждого дерева своя болезнь, чужими оно не заболевает. Вот так же, к примеру, гусеница не трогает листьев шелковицы, их поедает только шелковичный червь, хотя он тоже ведь гусеница». Я думаю, между шелковичным червем и гусеницей заключено тайное соглашение не посягать на чужую территорию, а может быть, они запрограммированы еще на стадии яйца, в темной оболочке яйца заложена программа всей их жизни и поведения, и, выйдя на свет божий, они лишь автоматически выполняют свою программу. В голодные годы гусеница скорее подохнет с голоду, чем позарится на шелковицу, это дерево для нее не запрограммировано. А смерть, истребив вязы, останется такой нее неусыпной. Даже если через сто лет вдруг народится новый вяз, она вмиг подскочит и переломит его своей страшной лапой. Лично я убежден, что смерть, истребившая в свое время динозавров, все еще начеку, все еще следит, чтобы этот вид не возник на земле еще раз. И то же самое с нами, мы можем размножаться на нашей планете сколько нам угодно, но если исчезнем, то уже никогда не возникнем вторично. В природе каждый вид размножается, но, однажды исчезнув, уже не в состоянии повториться.

Вот о каких материях беседовали мы с телемастерами, они курили и большими глотками отхлебывали коньяк, который согревали, обхватив рюмки ладонями. Кофе они выпили остывший, я расплатился, смуглый с раскосыми глазами застегнул на кожаной дыне «молнию», и уже в дверях они спросили меня, как отсюда, пройти на Искырскую улицу. Я объяснил, а вскоре увидал в окно, что они сворачивают за афишную тумбу и шагают по той самой Искырской, где с месяц назад появилась странная собака, которая ждала кого-то возле диспансера.

Как видит читатель, ничего из ряду вон выходящего пока что не произошло, если не считать появления собаки и ее таинственного исчезновения. Миф о Фантомасе рассеялся, взлохмаченное существо под машиной оказалось полуокоченевншм зайцем, хоть оно и попискивало, как кукла с закрывающимися глазами. Заячий хвост стал собственностью моих ребятишек, завтра в комнатушке привратницы запахнет тушеной зайчатиной, низкое атмосферное давление, вот уже несколько дней как навалившееся на наш город, отхлынет, и другим городам и странам придется испытать на себе силу циклона. Хоть бы уж поскорее это произошло, думал я, потому что собирался поехать в деревню и остаться там до конца января.

Телевизионные мастера ушли, и спустя четверть часа к нам явился незнакомый человек и назвался мастером из телеателье. «Да у меня уж были ваши, — сказал я. — Все починили». — «Как это были?» — изумился незнакомец. «Двое молодых пареньков были и пятнадцать минут назад ушли». — «Этого не может быть!» — сказал незнакомец и попросил разрешения позвонить. Набрав номер, он не без раздражения поговорил со своим ателье. Потом положил трубку и тем же раздраженным тоном сказал, что других мастеров телеателье ко мне не посылало. «Как это не посылало? — возразил я. — Вот, смотрите сами, телевизор работает нормально. Не думаете же вы, что эти мастера явились ко мне, как джинн из бутылки, и починили телевизор по моему повелению». — «Да поймите вы, — рассердился незнакомец, — у нас в ателье молодых мастеров нету, нам всем там за сорок!» — «Но я-то при чем?» — в свою очередь рассердился я. Незнакомец помолчал, потом попросил показать квитанцию. «Квитанцию?.. Они мне никакой квитанции не оставляли». — «Послушайте, — сказал незнакомец, — вы позвонили к нам в ателье, потом обратились к частникам, а теперь выкручиваетесь. Не выйдет, уплатите-ка и за вызов, и за простой мастера, и за холостой пробег, потому что на срочные вызовы мы выезжаем на машине, можете выглянуть в окно и убедиться». — «Не буду я никуда выглядывать, — сказал я, — и платить тоже не буду. Разберитесь с этим делом у себя в ателье и не морочьте приличным людям голову». Мой резкий тон объясняется тем, что я принял этого человека за вымогателя, он же упрямо стоял на своем, так что разразился настоящий скандал. Меня поддержали мои домашние, и вымогатель был вынужден отступить, но на прощанье пригрозил, что так этого не оставит и я еще за все отвечу. Перепрыгивая через две ступеньки, он сбежал вниз, а я с облегчением закрыл за ним дверь и сел смотреть по телевизору молодежный ансамбль, исполнявший какую-то песню без слов.