Избранное

Человек, похожий на вымогателя, заглянул в раскрытый корпус и сказал, что обокрали меня все-таки не подчистую, две проволочки оставили. «Только их и не успели взять, вернее, взамен оставили, потому что вообще-то таких проволочек в телевизоре нету». — «Какие еще проволочки?» — спросил технорук и снова заглянул в ящик. Я заглянул тоже и увидал на дне ящика две проволочки, изогнутые так, что они напоминали эллипс или дыню. Длиной они были сантиметров двадцать, может, чуть больше. «Минутку, минутку… — забормотал я, силясь что-то вспомнить. У меня было чувство, что я забываю, упускаю из виду что-то чрезвычайно важное, оно где-то близко, под рукой, а не ухватишь. — Постойте, постойте!» — И вдруг словно гора свалилась с плеч, я вспомнил то, о чем мы в перепалке совсем забыли.

А забыли мы в перепалке о том, что телевизор-то мой работал! Он и при них продолжал работать, ни к изображению, ни к звуку не придерешься. «Постойте! — со злорадством сказал я работникам телеателье. — О какой краже может идти речь, когда телевизор работает?» — «А?» — технорук даже за голову схватился. Похожий на вымогателя сказал: «Верно, товарищ технорук?»

Они снова полезли в телевизор, но, кроме двух проволочек на самом дне, там ничего больше не было. «Не троньте!» — крикнул я и придвинул телевизор к стене, опасаясь, как бы они не вздумали отцепить эти проволочки. Технорук присел перед экраном на корточки, перепробовал все каналы, удлинил и сплющил изображение, усилил и уменьшил звук, потом встал, и на его лице проступила злость.

«Выходит, насмешки над нами строите? — свирепо спросил он. — Засунули в ящик две проволоки и хотите доказать, что две проволоки в пустом корпусе — это и есть телевизор! Вы соображаете или нет?»

«Нет! — разгорячился я. — Проваливайте отсюда, оставьте меня в покое!»

«Вон оно что! Верно, товарищ технорук? — спросил человек, похожий на вымогателя. — Сам свой аппарат починил, а нас вызвал, чтоб поиздеваться!»

«Издевается и еще оскорбляет!» — добавила его толстуха жена.

«Уходите немедленно! — в бешенстве заорал я. — А вы-то соображаете? Что я вам — Эйнштейн?»

«Эйнштейн!» — сказал технорук.

«Эйнштейн или нет, убирайтесь!»

После этой бурной сцены они наконец выкатились.

Но с того самого дня и начались у меня неприятности с телеателье. Однако не буду отвлекать читателей мелкими передрягами, а продолжу рассказ, не нарушая его последовательности. В один и тот же день больной из психоневрологического диспансера вопреки своему обыкновению не крикнул ребятишкам «Кукареку!», более того, он запустил в них тапочками; на Волгоградском проспекте появился заяц, двое незнакомых, но необыкновенно симпатичных молодых людей украли из моего телевизора все детали, оставив вместо них две проволочки. А что, если эти молодые люди — новые Эйнштейны, гениальные изобретатели, которые с помощью двух проволочек ловят изображение и звук, и завтра о них будет шуметь весь мир, точно так же, как мы сегодня шумим по поводу гибели вязовых лесов, массовых самоубийств лягушек или пересадки человеческого сердца?

Оба молодых человека исчезли. Я напрягал память, пытаясь вспомнить, не попадались ли они мне раньше на софийских улицах, не видел ли я их где-нибудь в кафе, но все мои попытки вспомнить поточнее их лица были напрасными. Двое самых обыкновенных симпатичных пареньков, ничего в них не было необычного, ни во внешности, ни в манере держаться; необычными были только оставленные ими проволочки. В моих руках оказалось новейшее изобретение, но зато дом наполнился бесконечным множеством загадок. Мысль о том, что на нашей грешной планете возможен такой фантастический скачок в технике телепередач, я сразу отбросил. Следующей моей мыслью было, что я имел дело с инопланетянами, хотя тут я довольно скептичен — вряд ли существа с другой планеты прилетят на землю ради того, чтобы заявиться к Йордану Радичкову, починить ему телевизор и поболтать о собаке, таинственно появившейся и исчезнувшей в конце декабря.

Проанализировав эти факты, можно прийти к выводу, что все рассказанное выше — не больше чем фельетон, критикующий несовершенство нашей телеаппаратуры, потому что чем сложней аппаратура, тем она несовершенней.

Что ж, пускай фельетон — только если б я все это выдумал и мой обокраденный телевизор молчал. А то ведь он говорил без умолку, диктор, время от времени подымая на меня глаза, сообщал международные новости. Дети сидели рядом, переглядывались, сынишка о чем-то размышлял, дочка улыбалась. Сначала ко мне пристал с вопросами сын, потом дочка, и, чтобы удовлетворить детскую любознательность, я вынужден был сочинить версию, как можно более наивную. А поскольку она была фантастическая, то, кажется, пришлась детям по вкусу. Позволю себе изложить ее и читателю.