Избранное

Это была очень маневренная машина, на квадратном метре площади разворачивалась на триста шестьдесят градусов. Ее железные колеса были обхвачены толстой резиной, так что никакого железного топота, она мягко, неслышно двигалась по бетонным плитам. Пильщик, который шел впереди, направлял ее с помощью дышла, а тот, кто сзади, возле мотора, орудовал рычагом, ускоряя или замедляя ход. На троллейбусной остановке пильщики остановились возле афишной тумбы, мотор теперь лишь изредка подавал голос. На остановке стояла группка мужчин и женщина в красном плаще-болонья с ребенком на руках. Мужчины, судя по одежке, были приезжие из провинции, только один красовался в двубортном пиджаке с оттопыренными лацканами и в шляпе. Он вручил каждому по троллейбусному билетику, объяснил, что движение здесь бескондукторное, велел, когда сядут в троллейбус и доедут до такой-то остановки, слезть, а потом идти по той же стороне и чтобы не вздумали, как слезут, переходить на другую сторону, тогда наверняка заплутают. Приезжие мотали головами, сжимая в руках билетики, а человек в двубортном пиджаке продолжал вдалбливать: «Не вздумайте, как сойдете, переходить на другую сторону, заплутаете! Как сойдете, туда не переходите, а переходите сюда — ясно, нет, куда переходить, потому если надумаете свернуть сюда, ни в жисть на место не попадете и еще больше заплутаете. Поэтому, как сойдете, сразу, значит, на эту сторону! — Он показывал, как они сойдут и как сразу же повернут туда-то и туда-то. — Да нет, не так, как сойдете, сразу, значит, поворачивайте сюда!» И он опять показывал, как они сойдут и куда не надо сворачивать, после чего напомнил, что, когда сядут в троллейбус, надо самим прокомпостировать билетик, в троллейбусе такие специальные дыроколы, так, значит, сами прокомпостируют, а как доедут, то сразу же, значит, свернут сюда, а не туда, а то непременно заплутают. Он проедет с ними всего одну остановку, там пересядет на трамвай, а им ехать еще четыре остановки, на пятой сходить и сразу поворачивать сюда, а не туда. Пока человек в двубортном пиджаке объяснял, а прочие слушали, сжимая в руке билетики и покачивая головой, подошел троллейбус. «Спиридон, ты-то соображаешь, как-никак закупщиком был, — сказал человек в двубортном пиджаке и один из первых поднялся в троллейбус. — Ты-то хоть понял, что, как сойдете, на ту сторону не переходите, а сразу сворачивайте…»

К сожалению, троллейбус быстро тронулся, не дождавшись, пока все сядут, и половина группы вместе с женщиной в красном плаще и с ребенком остались на тротуаре. Женщина расплакалась, ребенок расплакался, а человек в шляпе стоял в дверях, давая последние напутствия. Пневматические двери захлопнулись, так что снаружи осталась только голова в шляпе. «Значит, Спиридон, — что было силы кричала голова, зажатая створками двери, — на ту сторону, значит, не сворачивайте, а на эту, как, значит, слезете, то сразу…»

Пока подошел следующий троллейбус, группа на остановке уже успела поделиться надвое, споря, куда надо сворачивать, как сойдут. Троллейбус увез их, а пильщики продолжали стоять на остановке, прошло еще несколько троллейбусов, но никто оттуда не сошел, все только садились. Остановка на углу Волгоградского и Искырской недалеко от начала маршрута, тут редко кто сходит, больше садятся. Пильщики не отходили от афишной тумбы, возле которой в прошлом году лежала чудна́я собака с печальным выражением на мокрой от дождя морде. Наконец время ожидания, видимо, истекло, потому что, обменявшись с напарником взглядом, высокий прибавил обороты и — один сзади, другой спереди, у дышла, — они перешли на другую сторону, и вскоре пыхтенье мотора затихло где-то в соседних переулках.

От шума мотора и визга вертящегося диска не осталось ничего, кроме горки опилок на тротуаре.

Едва пильщики скрылись из виду, как раздался звонок в дверь. Это был Фантомас.

Он принес пачку облигаций конверсионного займа, хотел узнать, не знаю ли я, когда истекает их срок. Срок еще не истек, но я посоветовал на всякий случай зайти в сберкассу, сберкасса даст ему более точный ответ. «Очень они там нелюбезные, — сказал Фантомас, — но я схожу, все равно делать нечего». Все его облигации были серии В, только одна была серии К. Сообщаю об этом с самого начала, поскольку в дальнейшем речь пойдет именно об облигации серии К.

Фантомас ушел, а мы, все, кто был в квартире, услышали, что внизу, на лестнице, кто-то стрекочет и мяукает. Мама сказала: «Может, привратница опять подобрала где-то зайца и его несут в котельную резать? В прошлом году, когда я услыхала, как его несут резать, я подумала, наверно, кукла с закрывающимися глазами, а оказалось — заяц!» Мама вышла на площадку, окликнула привратницу, но вместо привратницы ответил другой голос. Это была наша соседка Ангелова, она шла с внучкой, а внучка несла куклу с закрывающимися глазами. Они поднимались по лестнице. Мама заговорила с Ангеловой, мне было слышно, как девочка шмыгает носом и укачивает куклу, а кукла с мяуканьем произносит: «Ма-а-а-ма».