Избранное

У ч и т е л ь  К и р о. Они не дармоеды. Они люди простые, необразованные, потому и предъявляют претензии. Не помню, чтоб я кого-нибудь из них учил. Может, одного только учил, и то не уверен, кончил он первый класс или нет!

А в р а м  Ч е л н о к. Кончил! Семь потов с него сошло, но кончил!

И г о. Теперь он писарем в общинной управе! Грамотей!

А в р а м  У к р о т и т е л ь. Что касается грамоты, так у нас и грачи грамотные. Мой грач все буквы знает. Читать еще не читает, а буквы знает.

И г о. Наш писарь тоже и читать умеет, и писать…

П е т р. Он больше пишет, чем читает!

П а в е л. Ясное дело, раз он писарь, так он и должен больше писать, чем читать!

У ч и т е л ь  К и р о. Мужички! Глядите, куда этот разбойник передвинулся! Прямо над нами встал, чтобы нас от солнца защитить!

П е т у ш о к. Он нас защищает, потому что он себя нашим считает! Стал бы он тех пентюхов защищать!

А в р а м  У к р о т и т е л ь. Видно, он к нам полегоньку привыкает, ручным становится. Всякая тварь, какая б она ни была дикая, льнет к человеку и так и смотрит, как бы ей ручной стать.

И л и й к о. Ручной он или дикий, это неважно, дядя Аврам. Важно нам в тени этого пузыря расположиться, и если кто на него замахнется, так чтоб первым делом наткнулся на нас.

У ч и т е л ь  К и р о. Мы его преследуем, но мы его и защищаем!.. Мужички, располагайтесь поживописней и сохраняйте спокойствие! Кого бы мы ни встретили, кого бы ни догнали, всякий захочет к нам примазаться и участвовать в дележе. А то, что мы первые его заметили, первые рискнули пуститься за ним в погоню, этого никто не признает, а дерзко и нахально прет тебе навстречу, предъявляет претензии, ставит ультиматумы и прочее и прочее!

Группа учителя Киро «живописно» располагается в тени аэростата, и те, кто курят, закуривают, а если среди них есть мастер кольца пускать, неплохо было бы, если б он время от времени посылал кольцо дыма вверх, в сторону аэростата. Если же такого мастера не найдется — на нет и суда нет.

А в р а м  Ч е л н о к. Коли речь идет о том, кто первый его заметил, кто второй, то тут двух мнений быть не может. Потому как мы первые его заметили, еще когда он был точкой в небе, и долго рассуждали насчет того, точка ли это или она окажется блуждающим аэростатом, и под конец как раз и оказалось, что это аэростат, а не точка.

И г о. Мы, Аврам, потому его заметили, что мы высоко в горах живем и глаза у нас орлиные. Другие хутора внизу, в затишье жмутся, точно в мышиных норах, так где им с нами тягаться — все вокруг взглядом окидывать, а тем более точки в небе замечать.

А в р а м  Ч е л н о к. Точку им слабо заметить, зато, когда ты несешься точно вихрь, чтобы встать на пути у этого аэростата, который распугал твоих коз и они разбежались во все четыре стороны, это они враз замечают и заявляют нахально, что этот ничейный аэростат будто бы ихний аэростат! Нечего вам здесь сидеть, хоть бы и в самых живописных позах, а лучше вам бежать куда глаза глядят! Сами знаете — не красен бег, да здоров. Даем вам пять минут, чтоб вы промеж себя посоветовались и разошлись по домам, если не хотите жен своих горькими вдовами оставить. Делаем вам первое серьезное предупреждение, и помните, что второго серьезного предупреждения не будет!

П а в е л. Это само собой!

П е т р. Само собой!

Иго — грудь колесом — делает шаг вперед и три раза ударяет себя кулаком в грудь. Звук получается, как от удара по барабану.

А в р а м  Ч е л н о к. Видали? Стоит нам одного только нашего Иго против вас выпустить, пух и перья полетят!.. Давайте, ребята, садитесь и располагайтесь поживописней! И вытащим наконец эту колючку из пятки! Ничего, что нас четверо, а их пятеро! Хоть нас и четверо, в драке мы сорока стоим!

П е т р  и  П а в е л. И более того!

Аврам Челнок и Иго ложатся ногами друг к другу, опираясь на локоть, словно собрались фотографироваться, а Петр и Павел влезают в бочку и садятся на ее края. Поднимают одну ногу Челнока и принимаются вытаскивать у него из пятки занозу. Все четверо обращены лицом к группе учителя Киро.