Избранное

Деревня наша называется Долна Мыка (Нижнее Лихо), дома столпились на берегу реки, за рекой когда-то чабаны ставили свои шалаши, потом на месте шалашей построили дома, так что получился целый хутор, а когда понадобилось привадить цыган-кузнецов, кузницу соорудили между деревней и хутором. Цыганские семьи быстро разрослись и увеличили население хутора Выселки, так что хоть хутор и намного меньше деревни Нижнее Лихо, зато шума там в два раза больше. Я расспрашивал стариков, они считают, что мы переселенцы скорей всего из деревни Горна Мыка (Верхнее Лихо). При переселении название деревни обычно слегка обновляют, но должен сказать, что деревни Горна Мыка нет. А деревня и хутор так и живут испокон веков промеж двух лиц — одного приподнятого, открытого и ясного, другого — затаившегося и загадочного.

Есть среди деревенских угодий и местность «Орницата» («Перелог»), рядом, точно куриный гребешок, торчит «Петлова чука» («Петуший взгорок»), за взгорком — «Церово орниче» («Дубовый переложек») — когда я был маленьким, мне казалось, это звучит так же ласково, как «Левшонок». Миновав эти места, входишь в «Мыртвината» («Мертвечина») — сырую и мрачную местность, из которой скорей хочется уйти. Оживленнее всего с ранней весны до поздней осени в «Гостиловеце» (производное от «гость»). Там есть родник с тем же названием, вода в нем ледяная и очень вкусная, на водопой собираются и люди и скотина, скотина пережидает там дневную жару, и еще это единственное место, куда забредают кабаны. Вода из родника течет ручейком и орошает «Чилибинови ливади» («Чилибиновы луга»). Вокруг деревни со всех сторон много оврагов, и у каждого из них свое название: «Миткин дол», «Равни дол», «Змиярски дол» («Змеиный овраг»), «Луков дол»… Над оврагами распростерлись плато, то голые, то покрытые виноградниками, то оставленные под паром. У них тоже есть имена: «Лозиштата» («Виноградники»), «Вылче вырвиште» («Волчья тропа»), «Гянковато лозе» («Гянков виноградник»). Повсюду растет много кленов, какая бы купа деревьев вам ни попалась — рощица ли, просто ли кустарник, — там же обязательно окажется и клен, приткнувшийся к роще или кустам. Неслучайно и название этого дерева не раз поминается жителями в названиях местности — есть у нас «Кленовиште», есть и «Кленово браниште» («Кленовый заказник»). У бочагов в реке, тех, что побольше, тоже есть названия; «Панков вир» («Панков бочаг»), «Самодивски вир» («Русалочий омут»), «Язовете» («Запруды»).

Можно сказать, ничто в окрестностях Нижнего Лиха и Выселок не оставлено без названия. Вся местность вокруг тем самым оказывается изученной до тонкостей, пропущенной через сознание и отмеченной именем, так что ни одна пядь земли не оставлена беспризорной, не обижена безразличием. Таким же образом, думается мне, изучено человеческое тело, и в нем точно обозначено, что называется рукой, что щиколоткой, что безымянным пальцем, что ступней, лбом, глазами, щеками и прочим. Соседние деревни не менее живописны, чем моя, но они кажутся мне чужими, потому что окрестности их мне незнакомы, ни один перелог я не могу назвать по имени, ни один родник или овраг. Поэтому же я не могу привыкнуть и к городу: его окрестности, за небольшими исключениями, для меня безымянны. Когда я навещаю дедушку, я прохожу очень красивыми местами, но смотрю на них, как смотрят на чужого, незнакомого человека, которого не знаешь даже по имени. Узнаешь деревья, узнаешь птиц, что летают вокруг, узнаешь цветы и травы — и все равно идешь словно среди чужих людей. Чужого человека кроме как дядей и не назовешь… Если мы действительно переселенцы, могу себе представить, как неуютно чувствовали себя те, кто первыми поселились на этой безымянной земле. Потом эти поселенцы начали давать имена всем угодьям и уголкам земли, и, хотя крещение производилось без священника и без помощи церкви, имена, данные при крещении, остались навечно. Невдалеке от деревни, среди полей, где наливается самая лучшая рожь, на невысоком холмике растет одинокое дерево. Холмик этот вместе с деревом называется Дедели́я. Название «Деделия» происходит от «дедец» — так богомилы[3] называли своих старейшин. Когда-то, в стародавние времена, на этом холмике, под этим деревом богомильские старейшины собирались на совет. Богомилы давно исчезли, а название осталось, и, хотя мы тоже рано или поздно исчезнем, Деделия будет существовать и дальше. Может, там не будут больше сеять золотую рожь, и дерево, что стоит на холмике, исчезнет, да и сам холмик в конце концов сровняется с землей, но Деделия останется.

Все уголки земли не перечислишь, и уж тем более мне не под силу их описать. Летом у них одно обличье, зимой — другое, со сменой времен года вид их меняется, весной они одеваются в зелень, осенью — в цвета ржавчины, если зимой они защищены от ветра, то летом там сыро, мрачно и полно мохнатых гусениц. Некоторые места даже навевают страх, одно так и зовется Страшливец, там и родничок бьет с тем же названием, а вода в нем самая вкусная во всей округе.