Избранное

Как ни горько в этом признаваться, я должен сказать, что дядя Мартин, как все мужчины в нашем роду, был чертовски тщеславен. Он думал, что иметь секретаря с разными там папками и печатями очень почетно, что это придаст ему и всем его делам большой вес. А может — как знать? — его желание обзавестись личным секретарем было вызвано его исключительной дальновидностью, возможно, он предвидел, что в будущей общественной жизни институт секретарей окажется неизбежным ее атрибутом, и потому его необходимо внедрять уже сейчас. Если это было так, то Иванчо Шкатулка имел все основания назвать дядю Мартина оракулом.

А теперь пойдет речь о том, как дядя Мартин послал пулю в спину своего будущего секретаря. После переговоров Иванчо Шкатулка распрощался и пошел восвояси, уверенный в благоприятном исходе своей миссии, а дядя Мартин, подождав, пока он отойдет на некоторое расстояние, выстрелил ему в спину. Он хотел подвергнуть Шкатулку испытанию, как это делали древние спартанцы, хотел выяснить, кто он есть на самом деле — разбойник по призванию или троянский конь, засланный властями. Планы околийского начальника в какой-то мере ему были ясны. При всей его посредственности господин Медникаров пришел к мысли, что неплохо бы попользоваться хотя бы временно за счет разбойников, которые стали такими популярными и неуязвимыми. Но какова здесь была роль Эмилии? Шкатулка не сказал дяде Мартину, что их помолвка — фикция, и тот ломал голову над этой загадкой. Зачем Эмилии выходить замуж за разбойника, если у нее была такая возможность и она отказалась соединить свою жизнь с его жизнью именно потому, что он стал разбойником? А может, она просто-напросто хочет выразить ему свое презрение? Ведь недаром говорят, что женщина способна презирать своего избранника так же сильно, как и любить, если не удается его покорить. Она всю жизнь может испытывать к одному и тому же человеку противоположные чувства: она способна отправить его на эшафот, а потом пожертвовать жизнью во имя его спасения. Любил ли он Эмилию, любит ли он ее сейчас?

Очень странно, что дяде Мартину пришли в голову эти мысли именно в ту минуту, когда он смотрел, как Иванчо Шкатулка отходит от него все дальше. Это длилось не больше минуты, и у нас нет оснований предъявить к нему претензии в том, что он не ответил на свой вопрос за такое короткое время: есть мужчины (причем даже знаменитые), которые не могут выяснить своих чувств по отношению к женщине в течение всей жизни. И все-таки он испытывал к Эмилии сильное чувство, ему вспомнилось, как она расставалась с ним два года тому назад за городом. Пора года и пейзаж были такие же, от голых полей веяло печалью. В сущности, то была не печаль, а осенний покой после знойной летней жизни. Природа не бывает ни печальной, ни веселой, но мы, чувствуя себя бесконечно ничтожными по сравнению с ней, стремимся наделить ее нашими чувствами и настроениями. Поздней осенью, глядя на тысячи следов, оставленных на мокром песке человеческими ногами, мы говорим, что пляж и море печальны, потому что нам самим жалко той жизни, которая бурлила здесь летом. Вообще там, где нет людей, всегда печально, и теперь на сердце у дяди Мартина лежала грусть при виде пустынных полей. Ему показалось невероятным, чтобы околийский начальник рискнул послать к нему для сотрудничества не кого-нибудь, а именно будущего мужа своей дочери. В этом действии не было никакой логики, разве только сама Эмилия, охваченная отчаяньем и презрением к нему, решила предать его своим, подослав собственного мужа. Поступок ее был бы чудовищным, но не невозможным. Эмилия пожертвовала ради него общественным мнением, опозорила себя и свою семью, а он скрылся с глаз, не оставив никакой надежды, и потому от нее можно было ожидать чего угодно. Обо всем этом думал дядя Мартин, когда выстрелил в спину Иванчо. Он рассчитывал, что выстрел его испугает, но тот и глазом не моргнул. Как ни в чем не бывало ощупал простреленный рукав пиджака у самого плеча и, широко улыбаясь, вернулся обратно. На его лице не видно было и тени беспокойства.

— Вы можете меня застрелить, но я навсегда остаюсь с вами!

После такого трудного экзамена у дяди Мартина уже не было ни малейшего сомнения в том, что этот учитель — разбойник по призванию и, следовательно, достоин стать его помощником. А насколько он будет ему верен, не прячет ли нож за пазухой — это покажет время. Дяде Мартину было достаточно убедиться в том, что Иванчо Шкатулка с риском для жизни отказывается от блестящей карьеры, на что вряд ли кто-нибудь другой пошел бы. На такую авантюру могла решиться только личность исключительная, а дядя Мартин, как нам известно, таких обожал.