Избранное

Для влюбленных краше жизни этот черный локон твой,
Кипарисостанных в мире нет с такой красой живой.

Что ты, кипарис, упрямо споришь с милою моей?

Встань с ней рядом — и поникнешь горделивой головой!

Матерей четыре было и, наверно, семь отцов

У тебя: красы подобной грудью не вскормить одной.

Знаю, что тебе по нраву, — хочешь ты меня убить,

Но поверь, кто своенравен, потеряет свой покой.

Станом, что сосны стройнее, осени меня, молю,

Но свеча не знает тени, что ей я с моей мольбой!

Очи дорогой — убийцы, а ресницы кровь струят;

Как добру им научиться, если есть сосед такой?

Саккаки стремится жадно к черным локонам твоим —

И безумьем, и несчастьем он насытится с лихвой!

Войска любви повсюду истребляют жизни след

Я убит ее очами, и от уст пощады нет;
Что же ты, Иса — владыка, где твой милосердный свет?

Взгляд нарциссов — глаз любимой — душу отнял у меня,

Что же ей все не хватает? Мне довольно этих бед!

Сердце бедное сгорело, тайны не раскрыв другим.

Пусть не ведает соперник, чем живу я много лет!

Ветер, твой пушок увидя, слово "мускус" произнес, —

Но молчит он перед всеми, дав молчания обет.

Зло влюбленные терпели от любимых дев всегда,

В них участья, снисхожденья отдаленных нет примет.

Спросишь ты: живется сладко ль в царстве сердца моего?

Знай: войска любви повсюду истребляют жизни след.

С камием схожая! Каабу сердца Саккаки разбить

Ты могла! Кто ж будет строить? Иль несешь ты только вред?

Строй беседы береги

Я во сне, ничтожный нищий, лик твой увидал — луну;
Я проснулся — вижу: месяц освещает вышину.

Я просил: дай благостыню слов твоих, но ты молчишь;

Нищему не дашь ты сахар — вновь просить я не дерзну!

Ты сказала: "Поцелую, если будешь умирать!"

Но душа к устам подходит — дай к твоим устам прильну!

Описание любимой я прочел вчера в стихах —

Только вздохи восхищенья нарушали тишину!

Я прошу: гони с пирушки ты соперника, мой друг!

Кто дружить с собакой будет, честь того пойдет ко дну!

Ты сегодня ж это сделай, строй беседы береги, —

Чанг и чагна с карнаем, знаешь ты, ведут войну!

Коль Хаджи Тархан владыка эту б услыхал газель,

Он дворец бы целый отдал за ее строку одну!

В свой полет любовный птица сердца мчится — не мешай, —

Коль Хума мои съест кости, все равно я упорхну!

Саккаки ты кровь простила, но на бедном нет вины!

Ты прощеньем убиваешь — в этом богу присягну.

Лицо твое в броне кудрей