Избранное

Клад красоты! Сердце мое ты красотой не разрушай!
Кудри рассыпав по нежным щекам, жизни основу не сокрушай!

Розе подобно, улыбок не шли первому встречному — остерегись!
Сердце мое, словно бутон, кровью тоски не обагряй!

Огню подобен свет твоих щек; но если смотришь ты на других,
Меня ты сжигаешь разлуки огнем, — этого больше не повторяй!

Головы лоди бросают тебе под ноги, словно мячи для игры, —
Сделавши "далем" кудри свои, ими, как клюшкой, ты не играй!

Спросят у всех по их делам в час, как настанет страшный суд, —
Оставь притесненье и тяжкий гнет, если желаешь увидеть рай!

Очи-гяуры и кудри твои привыкли теснить, угнетать меня,
Широкий мир насильем своим в тесный зиндан не превращай!

Зубы твои как жемчуга; но ради губ-лалов прошу:
Глаза Саккаки, как море Оман, ты влагой слез не наполняй!

Зрачок стал рыбой

Мечта о милой — царица края души моей,
А счастье милой — луна на небе печальных дней.

Стремясь к жемчужным зубам любимой глаз морем стал,
Зрачок стал рыбой, что пляшет, скачет среди зыбей.

Терпеть велит мне мудрец; "Не слушай!" — велит любовь,
Запрет мне страшен, но приказанье — еще страшней!

Зеркально чисто лицо любимой, чиста душа, —
Зачем же мир весь она сжигает в огне страстей?

С дороги сбили витые кудри совсем меня, —
Не странно это: весь мир стал жертвой твоих кудрей.

Вчера рыдал я — до серафимов дошел мой стон,
Сегодня к богу доходит стон мой: "О, пожалей!"

Не допускайте к дверям любимой вы Саккаки:
Он будет плакать в чертогах бога еще сильней!

Метнул шестерку небосвод

Стремлюсь я к сахарным устам — душа из уст моих летит;
Тоскую по твоим кудрям — и вихрь мне голову кружит!

На рот улыбчивый смотрю, на зубы белые ее, —
Как будто в лалах Бадахшан, и в жемчугих Оман горит!

Я плачу, рот-бутон ища; не вижу, где же скрылся он, —
Но улыбнись, как роза, ты — любой загадку разрешит.

Метнул шестерку небосвод — и отнял сердце у меня,
А кости в чаше вновь гремят,- что ныне он избрать решит?

О ты, что освещаешь мир сияньем лика своего!
Ты так горда, и не глядишь, что мир, как бабочка, горит!

Когда, лукавый кинув взгляд, ресницы-стрелы мечешь ты,
Влюбленный, словно бровь твоя, как лук, согнется от обид.

Ты схожа с пери красотой, а Саккаки сошел с ума.
Но перед совестью своей он выше мудреца стоит!

Он насытится с лихвой