Избранное

И он посмеивался над собой и своими противоречиями, которые чувствовал. В восьмидесятые годы в Ясной был заведен почтовый ящик, куда каждый из членов семьи мог опустить написанное им анонимно, без подписи. По свидетельству сына Толстого Сергея Львовича, Лев Николаевич опустил в почтовый ящик такую характеристику себя самого:

«№ 1 (Лев Николаевич). Сангвинистического свойства. Принадлежит к отделению мирных. Больной одержим манией, называемой немецкими психиатрами «Страсть исправить мир». Пункт помешательства в том, что больной считает возможным изменить жизнь других людей словом. Признаки общие: недовольство всем существующим порядком, осуждение всех, кроме себя, и раздражительная многоречивость без обращения внимания на слушателей. Частые переходы от злости к ненатуральной, слезливой чувствительности. Признаки частные: занятие несвойственными и ненужными работами: чищение и шитье сапог, кошение травы и т. п. Лечение: полное равнодушие всех окружающих к его речам, занятия такого рода, которые поглощали силы больного».

«Автор — сам Лев Николаевич, но он писал здесь не то, что думал о себе, а то, что, по его мнению, думали о нем другие», — добавляет Сергей Львович.

Толстой не подписывался под этим текстом — таковы были правила игры в «почтовый ящик», но почерк — его, да и без почерка ясно, чей это стиль, — виден сам Лев… Характеристика жесткая, ироничная. Так может написать о себе лишь сильный, ибо он создает подобие, но не правду своего образа.

А в молодости? Вспомним некоторые факты его биографии. Какие чувства испытывал молодой юнкер, читая очень доброжелательный отзыв уже знаменитого тогда Некрасова о своей первой повести «Детство»? Он плакал над письмом. А первый офицерский чин достался Толстому ох как тяжело, несмотря на его графский титул. Его сиятельство долго ходил в юнкерах. Его дважды представляли к офицерскому званию, но производство задерживалось или терялось в воинских инстанциях, что, судя по письмам, весьма угнетало его. И вот наконец вышло производство. Полковому портному заказывается офицерский мундир… И вот он уже на плечах вчерашнего юнкера.

Что, Левушка не любовался на себя в зеркало? Вранье. Очень долго любовался и вообще с месяц косил глаза на свои эполеты. Потом привык. Это все человеческое.

И во время героической обороны Севастополя, находясь на четвертом бастионе, поручик, артиллерист (Наполеон тоже был артиллерист) Лев Толстой, конечно же, мечтал о своем Тулоне… И в самом деле нашел свой «Тулон» там, в Севастополе, описав в своих «Севастопольских рассказах» то, что видел, — героические подвиги простых русских солдат.

Было и такое. Его сиятельство избил суковатой палкой заезжего приказчика какого-то купца. Самоуправство, конечно… Но понять можно. Этот дерзкий приказчик стоял на берегу яснополянского пруда и гоготал, в то время как две молодые женщины христом-богом умоляли его уйти и дать возможность им выйти из воды и одеться. Они уже замерзли, плакали… То были Соня — молодая жена отставного поручика Л. Н. Толстого и ее сестра — Таня Берс… Еще б не рассвирепеть графу!

В свое время он исполнял должность мирового посредника и вызвал неудовольствие окрестных помещиков тем, что при возникавших конфликтах всякий раз защищал интересы крестьян. В конце концов его вынудили уйти с этого поста. Опять-таки вряд ли это было ему приятно.

А странный случай на охоте в Тверской губернии, близ Вышнего Волочка? Было так. Лев Николаевич в пору своей зрелости, уже всемирно известный писатель, создатель «Войны и мира», еще не отказавшийся от земных удовольствий, был почтительно приглашен друзьями поохотиться на медведя. Лев Николаевич послал письмо с согласием и вскоре выехал в Тверскую губернию.