Избранное

Таков был Йожеф Майорош — он делал все добротно и быстро, как и пристало железных дел мастерам, сыновьям Вулкана.

Судьба Йожи сложилась иначе, чем у Габора Сарки: ему не пришлось, как тому, состариться на работе у господина Синчака, без мастерской и без жены — вторая мировая война не обошла стороной и его. Сперва он отслужил действительную, а потом его, как и других, то снова призывали, то отпускали домой. Всякий раз он возвращался к господину Синчаку, которому не удавалось заполучить другого подмастерья. Недостаток в людях чувствовался все сильнее, и господин Синчак вынужден был работать сам, вдвоем с учеником Банди. Понятно, Банди приходилось тяжелее, Синчаку полегче — хозяин-то все же он, хоть и командует одним-единственным подростком.

Так продолжалось с 1938 года до конца 1944 года, когда Йожи вместе с другими попал в плен; парень он был здоровый, сильный, к тому же ему повезло — он благополучно перенес все невзгоды войны и попал на завод в глубине Украины, где сразу же после изгнания гитлеровцев приступили к восстановительным работам.

Там он оказался у одной наковальни с будапештским рабочим Иштваном Бенчиком, который до армии работал на заводе сельскохозяйственных машин фирмы «Хаккер и К°» в Кёбане[24].

Они познакомились, потом подружились и с тех пор уже не расставались. Делились каждым куском, вместе, и всякий раз добровольно, шли на любую работу; если одного из них переводили в другое место, туда же просился и второй; если один прихварывал, другой за ним ухаживал, лишь бы его друг не попал в госпиталь и им не пришлось разлучиться. Между солдатами или пленными нередко завязывается такого рода дружба, которая продолжается потом до конца жизни. Вдобавок Йожи относился к Бенчику с уважением как младший, менее искушенный деревенский мастеровой к старшему, да еще городскому рабочему, который не только опытнее его в работе — и со станками умеет обращаться, — но и солиднее, развитее: он даже немного знает по-русски, начав еще на родине изучать русский язык по книгам, — Бенчик считал, что ему, социалисту, русский язык пригодится в будущем.

Из плена оба друга приехали домой одними из первых, сразу после больных и раненых. Советское правительство прежде всего возвращало на родину тех, кто лучше других проявил себя на работе.

Вот тут-то и начинается наша история.

Когда Йожи вернулся в родное село, он застал господина Синчака в добром здравии, — паршивая овца нигде не пропадет! — кузница тоже стояла на прежнем месте, только вот для Йожи места в ней не оказалось — господин Синчак взял себе другого подручного. В 1945 году, когда начали делить помещичьи земли, понадобилось великое множество новых телег, плугов, борон. Сперва крестьяне пособирали всю железную рухлядь, а потом принялись за помещичьи хутора, растащив по дворам тяжелые, громоздкие машины и инвентарь. Словом, дела у кузнецов было хоть отбавляй, и господин Синчак не мог дожидаться, пока вернется Йожи. Теперь на него работал бежавший из Трансильвании кузнец; один бог знает, как он очутился в здешних местах и почему не торопился вернуться к себе на родину, — возможно, оттого, что был чуть-чуть нилашистом. Так или иначе, но как «рабочая сила» трансильванец вполне устраивал господина Синчака — даже больше, чем Йожи: ведь беглец рад был уже и тому, что нашел кусок хлеба и крышу над головой.

Земли Йожи Майорошу — он был холостяк, да еще цеховой ремесленник — тоже не дали. Получали ее только мастеровые, работавшие у помещика, и то лишь половину надела. Кроме этих двух причин, была еще и третья, самая важная: во время раздела земли Йожи не было в селе, о себе вестей он не подавал, так что его считали погибшим на войне. А земли было в обрез даже для тех, кто оказался дома…

Итак, родное село встретило Йожи Майороша холодно и неприветливо: ни надела, ни работы. А без земли да без мастерской жениться и то нельзя, хоть тридцать лет уж не за горами.

Но выход все же нашелся. Йожи написал в Будапешт Иштвану Бенчику, который еще по пути на родину приглашал его к себе на завод. Работа найдется, говорил Бенчик, и не только на восстановлении. Ведь завод уже приступил к выпуску машин и разного инвентаря; более пятисот тысяч новых хозяев с нетерпением ждут нашей продукции.

И вот после нескольких месяцев вынужденного безделья в родном селе, когда Йожи то радовался демократическим порядкам и новой жизни, послушав хорошую речь, то падал духом, размышляя о том, какой ему толк от этой новой жизни, если на его долю ничего не досталось, он уехал в Будапешт и поступил на завод, где работал товарищ Бенчик.

Понятно, и тут манна с неба не сыплется, особенно на первых порах. Йожи Майорош — сельский кузнец, и, хоть немало знает он о железе и инструменте, здесь этого недостаточно. Здесь не требуется быть мастером на все руки, как дома, — надо делать всего лишь две-три детали, но зато очень хорошо и очень быстро.