Избранное

Пока она говорила, Пако внимательно разглядывал ее — они стояли близко друг к другу в затемненной комнате, — и в уголках его губ заиграла улыбка. Он все больше и больше проникался уверенностью, что именно эта девушка следила за ним — и не только сейчас, когда он лежал на софе, а все время. Он видел, как она бесстрастно смотрит на его подрагивавшие губы и сузившиеся глаза. Она спросила, не болен ли он. Смахнув пот с бровей, он обругал жару. Она предложила отвезти его за город — там, возможно, прохладнее.

У нее была желтая машина с откидным верхом. Пако курил, она следила за дорогой, и оба молчали. Они пронеслись мимо раскаленных окраин и вырвались на простор. Потом они свернули с шоссе, автомобиль прошуршал по траве и наконец уперся в бамбуковую рощу у реки. Как только машина замерла у самой воды, он обнял девушку и сразу же почувствовал огромное облегчение. Он видел ее дрожащие веки, беззвучно открывавшийся рот, а тела их неудержимо влекло друг к другу. Он коснулся губами ее губ, и это прикосновение таким взрывом отозвалось во всем его теле, что у него выступили горячие слезы. Но когда, застонав и прижавшись губами к ее подбородку, потом к ушам, потом к шее, он почувствовал, как давняя боль наконец-то оставляет его, она открыла глаза и со стоном оттолкнула его. Он отпрянул, изнемогающий от желания, в полном смятении, со слезами в глазах и со стоном в горле, а она выпрямилась, вытащила пудреницу и, нахмурившись, принялась разглядывать себя в зеркало. Он прижался губами к ее плечу, но она бесцеремонно отпихнула его локтем. Он резко схватил ее за руку — пудреница выскользнула из ее пальцев; стремительно повернувшись, она наотмашь ударила его по лицу. От удара он откинулся назад, стукнулся головой о дверцу и тут же вышел из транса. Он с удивлением уставился на ее злое, искаженное лицо, а она, презрительно выплевывая слова, спросила, уж не думает ли он, что она такая же легкая добыча, как ее мать? Он попытался сесть нормально, но она неожиданно рванула машину с места, и он опять нелепо упал на сиденье, а она расхохоталась. Весь обратный путь до города она тряслась от хохота, Пако молчал. Когда шоссе влилось в городские улицы, она, подавляя хохот, повернула к нему насмешливое лицо и спросила, куда его подвезти.

В тот же вечер она появилась в «Маниле — Гонконг». И потом всю неделю приходила туда каждый день — Пако легко угадывал ее присутствие, даже оставаясь спиной к публике: она всегда была там, где шумели больше всего. Время от времени она танцевала, бродила меж столиков, смеялась и громко разговаривала, но стоило ему повернуться лицом к залу, его глаза неизменно встречали ее взгляд. Он улыбался и смотрел сквозь нее.

Сеньора не показывалась. Пако слышал, что она заболела и никого не принимает — трагическая гибель подруг потрясла ее. Он ни разу не навестил ее, даже не позвонил. Он чувствовал, что и сам заболел от яростного желания заключить ее дочь в объятия, но в полусне-полубреду, наполненном уплывающими видениями, женщина, которую он преследовал, была о двух лицах, и, хотя Пако из последних сил пытался догнать ее, он в то же время страшился минуты, когда она остановится и повернется к нему своим вторым лицом.

Спустя неделю его оркестр начал играть в «Шанхайском бульваре», и Конни была там, когда один молодой человек застрелил другого, потому что оба хотели сидеть на одном и том же месте. В тот вечер, еще задолго до убийства, атмосфера в клубе была напряженной, потому что туда явились два соперничавших политикана, каждый со своей свитой прихвостней и телохранителей. Управляющий клубом подбежал к Пако и попросил играть без перерывов и притом погромче. Политики заняли столики в противоположных концах зала. Люди потрусливее поторопились уйти, те, кто похрабрее — Конни среди них, — остались и нервно танцевали, ожидая, когда начнется стрельба. Однако ничего не произошло. Соперники то и дело ходили друг к другу в гости через весь зал, вместе выпивали, обменивались рукопожатиями и хлопали друг друга по спине; в полночь они, сопровождаемые своими неулыбчивыми телохранителями, мирно удалились. Люди, оставшиеся в клубе, вначале перетрусившие, а теперь разочарованные, почувствовали себя обманутыми, и нервная атмосфера не разрядилась. Ссора из-за места между двумя молодыми людьми кончилась тем, что оба выхватили пистолеты и начали стрелять — менее удачливый неверными шагами пересек танцевальную площадку, потом согнулся пополам, прижав руки к животу, и свалился всего в полуметре от Конни, которая, как только началась стрельба, бросилась ничком на пол. Увидев кровь, она завизжала, и Пако, выскочив из-за барабана, бросился поднимать ее, а в это время вопящие от страха люди, натыкаясь на стулья и столы, в панике рванулись к выходу.