Избранное. Аргонавты западной части Тихого океана

Хорошо известно, что сопротивляемость и здоровье аборигена зависят от самовнушения даже еще больше, чем в случае с нами, хотя новые исследования в психотерапии как будто показывают, что медицина до сих пор в значительной мере недооценивала общее воздействие этого фактора. Даже старые этнографы-исследователи, – пожалуй, в Полинезии больше, чем где-либо еще, – отмечали бесспорные и очевидные случаи, когда утрата интереса к жизни и решимость умереть вызывали смерть без какой-либо иной причины. Мой собственный опыт – хотя я не могу привести какой-либо потрясающий случай – вполне это подтверждает на основании всякого рода фактов. Поэтому можно, не выходя за рамки того, что подтверждено фактами, утверждать, что общая утрата интереса к жизни, joie de vivre, той силы, которая заставляет членов человеческого общества существовать, приведет к надлому их воли к жизни, и что поэтому они станут легкой добычей любой болезни и перестанут размножаться.

Разумная администрация, работая с туземцами, должна была бы, с одной стороны, пытаться управлять посредством вождя, используя его авторитет в соответствии со старинными законами, обычаями и традициями, с другой же стороны, пытаясь сохранить все то, что реально делает жизнь интересной для аборигенов, поскольку это самое ценное наследие, которое они получили от прошлых времен, и было бы нехорошо пытаться возместить их утраты новыми интересами. Легко передать собственные пороки человеку иной расы или культуры, но нет ничего труднее, чем привить ему бескорыстный интерес к состязаниям и развлечениям другого народа. Даже у разных европейских народов последний оплот национальной самобытности можно найти именно в их традиционных развлечениях, а без развлечений и удовольствий культура и раса существовать не могут. Применение тяжелой и, по сути, разрушительной машинерии европейского права и морального кодекса с их разнообразными санкциями просто уничтожает всю тонкую конструкцию племенной власти, одинаково искореняя и хорошее и плохое, но не оставляя ничего, кроме анархии, сумятицы и злой воли[87].

Итак, бедный старый То’улува, обладающий только видимостью прежней власти, прибыл в Синакета с горсткой людей из своего окружения. Он и теперь соблюдает все строгие обычаи и те обременительные обязанности, благодаря которым его высокое положение приобретало вес в старые времена. Так, он не может есть очень многие виды пищи, считающиеся нечистыми для членов подклана Табалу. Он не может даже и прикасаться ко всяким находившимся в контакте с нечистой пищей, оскверненным предметам, он не может есть из тех тарелок или пить из тех сосудов, которыми предварительно пользовались другие люди. Когда он, например, прибывает в Синакета, где даже и самые высшие вожди не соблюдают табу, то остается почти на голодном пайке – он может есть только ту пищу, которая была принесена из его родной деревни либо пить и есть зеленые кокосовые орехи. Из связанных с его положением почестей сохранились немногие. В былые времена при его приближении к деревне, первым должен был войти гонец и громким голосом крикнуть: «О Гуйа’у», и все должны были быстро вскочить, а при приближении вождя броситься на землю, начальник деревни – сесть на корточки, а мужчины высшего ранга – склонить головы. Даже и сейчас ни один рядовой человек на Тробрианах не будет стоять прямо в присутствии То’улува. Однако вождь теперь уже не возвещает о своем прибытии столь громко и горделиво и принимает должные почести такими, какими ему их оказывают, не требуя их никакой демонстрацией своей власти.

II

На этот раз в Синакета я встретил его снова после почти двухлетнего перерыва с того времени, когда я около восьми месяцев жил в Омаракана по соседству с ним в палатке, разбитой возле его лисига (жилищем слуги вождя). Я нашел его изменившимся и постаревшим, его высокая фигура стала более согбенной; его полудоброжелательное-полулукавое крупное лицо покрылось морщинами и помрачнело. Он был несколько огорчен бесцеремонным отношением к нему в Синакета, где он вообще не получил ни одного ожерелья, хотя несколькими днями раньше жители Синакета доставили из Киривина свыше 150 пар браслетов. И впрямь: относительное изменение отношений между вождями Синакета и им самим постоянно является для старого вождя больным вопросом. Все аборигены с побережья, а особенно начальник Синакета, очень разбогатели благодаря новому занятию – ловле жемчуга, поскольку белые люди расплачиваются с ними за услуги табаком, бетелем и ваигу’а. А вот То’улува, разорившийся вследствие влияния белого человека, ничего не получает от ловли жемчуга, и в сравнении со своими подданными из Синакета он просто бедняк. Вот и теперь, проведя пару дней в Синакета, он, сильно расстроившись и дав зарок никогда туда не возвращаться, прибывает назад в Омаракана, куда и мы последуем за ним.