Избранное. Исторические записки

На первых страницах романа Литвинов изображен как положительный тип. Тургенев одобряет его: вот какой хороший человек – идет путем разума, путем долга! Четыре года учился за границей, добросовестно трудился, выдержал искус до конца, приобрел познания; теперь едет домой, уверенный в самом себе и в той пользе, которую принесет родному краю. Оттого он так спокоен и прост; его судьба определилась, и он гордится ею, как делом своих рук. И на многих страницах Тургенев противопоставляет ему целый сонм праздно болтающих русских, чтобы тем ярче выставить нравственную красоту своего героя. Он уже и невесту нашел ему, как нельзя более достойную и подходящую для его жизненного труда. Только радоваться бы за него и им – за Россию. Но увы! и этот прекрасный человек погибает в самый миг расцвета, и погибает так жалко и недостойно! Судьба сталкивает его с красивой и сильной женщиной, жадной до власти и наслаждений; он вспыхивает неугасимой чувственной страстью, и в этом огне сгорают его надежды, вся его будущность, его благородная преданность долгу и даже самое чувство достоинства, честь, порядочность. Он, разумеется, жестоко страдает, и Тургенев недвусмысленно становится на сторону его разума против его увлечения. «Как человек честный и справедливый, он понимал важность обязанностей, святость долга, и почел бы за стыд хитрить с самим собой, с своею слабостью, с своим проступком». Совесть и разум казнят его стыдом за малодушие, болью за разрушенную будущность, ужасом за низкую измену невесте; но он уже не в силах владеть собою; все другие чувства затмил в нем обольстительный образ той испорченной женщины. И вот уже он покатился вниз, ему и страшно, и сладко, он точно махнул рукой на все; он – павший человек, и знает это; его уверенность, спокойствие, уважение к себе исчезли, нет уже ни страха, ни стыда, ни раскаянья; «таинственный гость забрался в святилище и овладел им, и улегся в нем, молчком, но во всю ширину, как хозяин на новоселье». Тургенев спрашивает: «и что сталось с его честностью?» говорит об «ужасе и безобразии» его положения, об «омуте, куда и заглядывать не следовало» и куда он бросился теперь очертя голову. При свидании с невестой Литвинов говорит ей: «Я пришел тебе сказать, что друг твой погиб, что он падает в бездну и не хочет увлекать тебя с собою… А спаси меня… нет! даже ты не можешь спасти меня. Я сам бы оттолкнул тебя… Все прежнее, все дорогое, все, чем я доселе жил, погибло для меня, все разрушено, все порвано, и я не знаю, что меня ожидает впереди… я не разлюбил тебя, но другое, страшное, неотразимое чувство налетело, нахлынуло на меня…» Давно ли Тургенев благословлял эти грозы, налетающие на людей, и показывал, как в вихре грозы у человека вырастают крылья? Теперь он со скорбью смотрит на Литвинова, не сумевшего устоять на ногах, и горечью звучит его свидетельство: «Природа не справляется с логикой, с нашей человеческой логикой; у нее есть своя, которую мы не понимаем и не признаем до тех пор, пока она нас, как колесом, не переедет». Литвинов в начале был самозаконной личностью, – теперь он во власти природы, растворен и обезличен в ней: вот это-то роковое падение его Тургенев оплакивает. Всем содержанием «Дыма», всеми его фигурами и, наконец, в отвлеченной форме – речами Потугина, Тургенев проповедует, что сила, счастье и достоинство человека – в том, чтобы быть личностью, то есть определить в разуме свой долг – и исполнять его с «неуклонной волею»; страсть же поглощает личность, и вот Литвинов погиб: «он не понимал своих поступков, точно он свое настоящее „я” утратил, да и вообще он в этом „я” мало принимал участия. Иногда ему сдавалось, что он собственный труп везет». Его непреклонная воля страстью обращена в дым – отсюда и заглавие романа. В размышлении Литвинова, глядящего из окна вагона на мимо несущиеся клубы дыма, выражена вся философия романа.

«„Дым, дым”, – повторил он несколько раз; и все вдруг показалось ему дымом, все, собственная жизнь, русская жизнь – все людское, особенно все русское. Все дым и пар, думал он; все как будто беспрестанно меняется, всюду новые образы, явления бегут за явлениями, а в сущности все то же да то же; все торопится, спешит куда-то – и все исчезает бесследно, ничего не достигая; другой ветер подул – и бросилось все в противоположную сторону, а там опять та же безустанная, тревожная и – ненужная игра». Заветная и уже знакомая нам мысль Тургенева! Идеал человеческой жизни – быть как журавли, с их сильной, горячей жизнью, с непреклонной волей; но таких людей мало: все людское, особенно все русское – подобно дыму: «Таких людей, каковы были эти птицы, – в России – где в России! в целом свете немного». Эти две строки из «Призраков» содержат в себе весь замысел «Дыма».