Избранное. Потрясение оснований

Всякий может произносить Господню молитву, и каждый день она возглашается миллионы и миллионы раз. Но сколь многие из тех, кто произносит ее, получили право

так молиться? Отцовство Бога, будучи величайшей и самой невероятной идеей христианства, стало одной из самых обыкновенных и обиходных фраз. Христианство позабыло о том, что в каждом обращении к Богу как к Отцу должна быть преодолена враждебность против Него, должна быть дарована Духом восторженная уверенность в том, что мы – дети Бога. Многие из тех, кто находится вне христианства, об этом знают больше, чем сами христиане. Они знают, какой парадокс, какая невозможность заложены в обращении к Богу «Отче». Но там, где человеку случается обрести свободу, «дух рабства» у страха побеждается «духом усыновления». Когда у ребенка выдается момент, который можно было бы назвать моментом милосердия, он вдруг начинает делать добро свободно, без приказа, и делает добра больше, нежели тогда, когда ему приказывают; его лицо светится счастьем. Он успокоился, потерял враждебность и полон любви. Рабство и страх исчезли, послушание перестало быть послушанием и превратилось в свободную наклонность, эго и супер-эго объединились. Это – освобождение детей Бога, освобождение от закона, а поскольку от закона, то и от осуждения и отчаяния.

Имеюшие Дух живут не по плоти, но по Духу. Власть бесконечного желания и неограниченной воли к власти сломлены. Они не угашены; голод и жажда жизни остаются. Но когда – для нас – Дух присутствует, то желание преобразуется в любовь, а воля к власти – в справедливость. В великой главе о любви в 1 Послании к коринфянам Павел ясно говорит, что любовь есть плод Духа, и что без Духа нет любви. Любовь никакого отношения к закону не имеет. Пока ее понимают как заповедь, ее не существует. Не имеет она отношения и к сентиментальному настроению. Она невозможна для природного человека; и в своих проявлениях она экстатична, как и всякий дар Духа.

И наконец, Дух есть жизнь. «Помышления плотские суть смерть». Есть человек, наш современник, который понял правду этих глубоких слов. Зигмунд Фрейд считает, что в основании нашего бесконечного желания лежит воля к смерти. Человек, ощущая невозможность исполнения своего желания, хочет избавиться от него, избавившись от самого себя. Смерти избежать нельзя, но ее можно избрать. Мы не только должны умереть, мы еще и

хотим умереть, «ибо помышления плотские суть смерть».

«А помышления духовные суть жизнь и мир», – продолжает Павел. Дух есть жизнь, творческая жизнь, как о том возвещает древний гимн Veni Creator Spiritus (Приди, дух животворящий). Слово «дух» почти совсем исчезло из нашего обиходного языка и совершенно исчезло из нашей научной терминологии. Его заменило слово «разум». Но разум оспаривает то, что получил; он анализирует жизнь и часто убивает ее. Он – не сама жизнь, он лишен творческой силы. А Дух есть и сила, и разум, он объединяет и превосходит их. Дух – это творческая жизнь. Один только разум, одна только сила не создают произведений искусства и поэзии, философии и политики; Дух, исполненный силы и разума одновременно, создает их индивидуально и значимо для всех. В каждом великом человеческом труде мы восхищаемся неизмеримой глубиной его индивидуального и несравнимого ни с чем характера, мощью того, что случается лишь единожды и повторено быть не может, тем, что все-таки остается зримым в веках, всеобщим и доступным в каждую эпоху.

Ни один из доводов разума не может дать уверенности. Конечное не может утверждать бесконечное; оно не может достичь Бога и никогда не сможет достичь своей собственной вечности. Но существует два рода уверенности. Одна из них живет в каждой сознающей себя душе. Это уверенность, которую производит закон. Она говорит, что ни жизнь, ни смерть, ни мужество, ни спасение бегством не смогут избавить нас от требования быть такими, какими нам следует быть; говорит о невозможности быть таковыми; а обреченность невозможности есть отчаяние. Вечность отчаяния охватывает нас в тот миг, когда мы осознаем свое положение перед лицом закона. Уверенность другого рода живет в тех, кто имеет Дух; они – по ту сторону своей конечности и не могут пользоваться доводами разума, ибо их вечность очевидна для них. Речь идет не о будущей жизни после смерти; это несомненное присутствие Духа, который есть Жизнь, по ту сторону жизни и смерти.