Избранное. Таинственное исчезновение. Сборник рассказов

– Значит, ткань просвечивает, – парировал Тосс. – Мы не дождемся раскаяния, поэтому трибунал приговаривает обвиняемую к отлучению от церкви и сожжению по акту веры завтра в полдень.

С чувством преисполненного долга Тосс покидал подземелье. Он действительно полагал, что оградил мир от нечисти и укрепил веру. Писарь, переминая боками, семенил по лестнице за карателем на поверхность. Глубоко в сердце он презирал Тосса, но вынужден был подчиняться преследователю душ. В келье инквизитор обнаружил, что по недоразумению оставил любимое зерцало на кафедре. Он потребовал от секретаря вновь спуститься в подземелье и вернуть обожаемый предмет. От неожиданной просьбы у писаря сдавило в висках. Помощник хотел было возразить, но испугался гнева душегуба больше, чем нахождение наедине с приговоренной ведьмой. Робея, он отсчитывал каждый шаг вниз. В потемках служитель неосторожно наступил крысе на хвост. Грызун возмущенно взвизгнул и укусил его за ботинок. От испуга толстяк даже обратился к ней:

– Ай, простите.

Крыса растворилась во тьме. Давление в его висках нарастало по мере приближения. Стражи решительно отказались входить в камеру, предоставив это удовольствие исключительно писарю. Вот дверь вновь заскрежетала, отчего неимоверно закладывало в ушах. Духовник осенил себя крестным знамением, взял факел и проник в помещение. Он всячески старался не смотреть в сторону клети и занялся поиском зерцала, но безуспешно. Трясущийся, он присел на корточки, чтобы исследовать пол. Секретарь шарил ладонями в гнилой соломе, пока руку его не укололо нечто гибкое и острое, он разгреб сено и увидел молодые побеги в том самом месте, где инквизитор пролил зелье. Изумленный монах обернулся в сторону клети, прищурился и заметил, как что-то блеснуло во мраке.

– Не это ли ты ищешь, дорогой Силайо? Тебя ведь так зовут?

Служитель оторопел и с душераздирающими криками бросился назад к двери, но неуклюжее тело запуталось в рясе, и бедный Силайо рухнул навзничь. В то же мгновение тяжелая дверь, гонимая неведомой силой, захлопнулась прямо перед его носом, поднимая в воздух комья грязи. Стражи вскочили, но отпереть дверь им не удалось. Силайо, едва собравшись духом, встал на четвереньки и, охая, пополз прочь, пока больно не уперся головой в железную дверь. Он еще находился спиной к клети, когда почувствовал тяжелое дыхание возле головы.

– Я не причиню тебе зла, – прошептала чаровница ему прямо в ухо. – Я вылечу тебе боль, и ты отнесешь зерцало, но прежде я насмотрюсь вдоволь.

Писарь не оборачивался, он трясся от страха. Силайо почувствовал, как приятное тепло разливалось по его телу, рези в висках стихли. Безграничное блаженство овладело им. К реальности его вернули громовые удары молота стражей о дверь. Бедняга отважился обернуться, к его удивлению, Арселия все это время оставалась в клетке, а не подле него.

– Тебе пора уходить.

Цепи давали некоторую свободу действий, и чаровница протянула ему зеркальце, насколько это было возможно. Силайо бросился к ней, протиснул пухлую руку между прутьями и принял предмет, при этом он успел разглядеть на ее ладони монограмму семиконечной звезды фей.

– Мой последний наказ: ни в коем случае сам не смотри в зеркало.

Дверь в камеру наконец-то распахнулась. Вбежал надзиратель и принялся бить дубиной по клетке для острастки.

– Оставьте ее! – закричал монах.

Инквизитор искренне поблагодарил Силайо за оказанную услугу и спрятал зеркало в стол. Секретарь утаил обстоятельства происшествия с ним в подземелье, а на замечание по поводу грязной рясы отделался отговорками. Он помог Тоссу с отходом ко сну, выслушивая его нудные рассуждения об истинной вере и политики в государстве, и что только страх в состоянии управлять чернью.

Тосс проснулся в прекрасном настроении рано утром, преисполненный решимости довести вердикт до конца. Перед выходом инквизитор, по своему обыкновению, принялся разглядывать свое морщинистое лицо в излюбленное зеркало. Как вдруг секунда-другая и ему показалось, что из отражения на него взирает Арселия из подземелья. Он хотел было отбросить зеркало, но рука застыла на месте, попытался отвернуться, но шея не слушалась, веки не закрывались. Чаровница взирала на него из сказочной глубины зазеркалья без какой-либо повязки. Телеса обвинителя судорожно затряслись. Подверженный воздействию колдовских чар Арселии душа его изламывалась и скручивалась внутри. Подобно тягучей смоле сознание его отрывалось и безвозвратно уводилось в призрачный мир. Дух Арселии замещал сущность Тосса. Кровожадный изверг испытывал невиданные страдания разлуки с телом. Еще мгновение и зеркало покрылось паутиной из трещин и выпало из руки обессиленного Тосса, осыпая брызгами битого стекла все вокруг.