Избранное. Тройственный образ совершенства

Недавно в соседнем селе была ярмарка: бабы и девки побежали покупать себе зонтики и, вернувшись, прогуливались под зонтиками, а, когда пошел дождь, закрыли зонтики, чтобы не испортились, и подняли сзади подолы юбок на голову. Были недавно смотрины; пришел жених, красивый парень, разряженный с иголочки. И когда, по обычаю, их оставили вдвоем, жених спросил невесту: Ну что ж, нравлюсь я вам? На что она ответила: Если все, что на вас, ваше, то нравитесь (большею частью эта одежда действительно прокатная). Больше ее, очевидно, ничего не интересовало – только платье. При мне же баба жаловалась, что муж – пьяница, бьет ее смертным боем и пр., а на вопросы объяснила, что когда ей надо было венчаться – уже были куплены все припасы для свадьбы, когда ее родителям сказали, что ее жених негодяй, мать хотела расстроить свадьбу, но отец сказал: С ума сошла, что ли. Хлебов напекли, ветчины да водки, может, на 15 рублей купили, а ты – не хочу. – Так и сыграли свадьбу. – Мамонов со своей фабрикой высасывает последние соки. Денег он почти совсем не платит – все продуктами; случалось, у тех же Щепк. купит рожь по 80 коп., а с рабочими рассчитывается ею по 1 р. 20 к. Это противозаконно и потому делается устно, без книжек. Он теперь очень богат, а сам из алексеевских мужиков. Их было два брата, и этот (младший) забрал фабрику в свои руки. Брат сам рассказывал, как это сделалось. – Говорит он мне тогда: поклонись мне в ноги, сейчас с тобою всю власть поделю, хозяином сделаю. – Брат не захотел кланяться и остался нищим. Теперь его сыновья работают у дяди на фабрике, как все. Знакомый Щепк. и мой, коломенский санитарный врач, однажды, в одной дальней деревне разговорился с какой-то богатой бабой насчет М-ва. – Она говорит: первый он в деревне душегуб, чтоб ему помереть без причастия, и пр. – Он и спрашивает: вы что ж, знаете его? – Как не знать! Он мой отец. – А сам М-в рассказывал приказчику Щ-ных, как он выпросил у старшего фабричного инспектора отмену штрафа, наложенного на него младшим инспектором: Пришел я и в дверях бух на колени: смилуйся, ваше благородие, защити, обижают меня. В нашем положении, сами знаете, иначе нельзя. Не встану, говорю, пока не помилуете, а сам ползу к нему на карачках. Ну, и простил. – Вся деревня провоняла краской, люди болеют от нее, все грязные воды спускают в единственную речку Северку.

Насчет попов земский начальник рассказал два анекдота, случившихся при нем. Экзаменует он в церковно-приходской школе; спрашивает ученика, как надо праздновать праздник; ответ: пойти в церковь и дать на содержание причта. – В одной богатой деревне мужики захотели ради благолепия нанять дьякона (у них был только священник и псаломщик); так как это сократило бы доходы священника, то поп воспротивился: Внесите 7 тысяч на содержание причта, тогда похлопочу. Мужики обратились в консисторию; та запросила попа насчет доходности, и он отписал, что, дескать, приход и без дьякона плох, за венчание дают 3 руб. (а в действительности такса была 10), за крещение 30 коп. (вместо рубля) и пр. – Тем не менее, дьякона прислали; а мужики тайно от попа получили в консистории копию его донесения. И вот при первой же свадьбе ему, вместо обычных 10 руб., дают 3. Он возопил, а они ему: Нет уж, батюшка, вы сами написали – вот и копия. А тебе дьякон на 7 руб. – Так они его года два морили.

И все в таком роде. Щепкины рисуют картину невероятной лени мужиков. Старик объясняет это тем, что при крепостном праве труд был принудительный, затем внешнее принуждение исчезло, а внутреннего побуждения к труду, даваемого культурой, нет.

Очень сильно на меня подействовали эти рассказы.

Это я пишу уже в 9 час. вечера. Напившись чая, пошел я на квартиру Щепкиных узнать, нет ли для меня писем, а также купить перьев. Нашел там письмо от Бузескула. А тут по приезде нашел ваше письмо от 1-го. Ты спрашиваешь, Бума, о Потёмкине и издании сборника в пользу евреев! Именно об этом я и писал недавно Бузескулу (и через него Овсянико-Куликовскому), и теперь он отвечает. Потёмкина я довольно хорошо знаю лично. Он окончил несколько позднее меня и сразу занялся, – как ни странно, – еврейской историей. Издание, без сомнения, состоится, и сборник будет не хуже всех других таких же сборников. Так и скажи Сакеру: пусть безбоязненно присылают. Янжул, Мельшин, Короленко, Бальмонт, Лохвицкая и др. уже прислали статьи и стихи, затем обещали Чупров, Ковалевский и мн. др. Бузескул тоже пришлет. Овс. – Куликовскому он написал об этом в Париж. Старик Щепкин, которого я тоже просил, отговаривается недосугом. Кроме них, я взялся достать статьи еще от Виноградова и др.

75 [167]

Москва, 21 окт. 1900 г.

Субб.; 5½ час. веч.