Ай, ай, ай, ай!
Тепло тебе?
Тепло? Какое! Стой! Уймись!
Полью, и розой расцветешь.
И так дрожу, насквозь промок.
Так что ж, ведь у тебя огонь.
У огонька согрейся!
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
Когда ж конец придет распутству женскому
Тимпанам женским, праздникам Сабасия
И оргиям на крыше в честь Адониса?[273]
За Демостратом слово. Предлагает он
Отправить флот в Сицилию, а женщины
Вопят и пляшут: «Ай, ай, ай, Адонис мой!»
Набор в Закинфе предлагает Демострат,
А женщины на крыше скачут пьяные:
«Увы, увы, Адонис!» Так-то женщины
Перекричали горбуна негодного.
Вот каково оно, злонравье женское!
А что б сказал ты, если б этих тварей нрав
Водою из кувшинов. Видишь — мокрые
Трясем рубашки, как пеленки детские.
И поделом нам, Посейдон свидетель мне!
Ведь сами помогаем мы распутничать
Своим же женам и разврату учим их,
А после их проделкам удивляемся.
Один заходит к золотых дел мастеру
И говорит: «Кузнец! Вчера за танцами
В любимом ожерелье у жены моей
А мне на Саламин уехать надобно.
Так ты ко мне зайди сегодня под вечер
И половчее ключик вставь жене моей».
Другой приходит к рослому сапожнику,
Не по летам здоровому и крепкому,
И говорит: «Сапожник! У жены моей
В подъеме что-то жмет и тесно пальчику.
А пальчик нежный! Так к полудню, милый мой,
Ты к ней зайди и растяни немножечко».
В заботах о деньгах для корабельщиков
Я, ваш Советник, прихожу к Акрополю,
И что ж — войти мне запрещают женщины!
Но нечего тут медлить. Ломы дать сюда!
Я научу их быстро, как распутничать.
Негодник, рот разинул, ты куда глядишь?
Одно и знаешь — кабаки высматривать.
Под низ проденьте ломы и потом зараз
Упритесь об ворота, а отсюда я
Вам помогу.
Напрасно вы стараетесь,
Не лом тут нужен, а сознанье здравое.
Так вот как, а, негодница! Эй, стражники!
Схватить ее и руки за спиной связать!
Вот Артемидою клянусь, рукою лишь
Меня коснись — заплачешь, хоть и стражник ты!
Боишься, трус! Хватай ее у пояса!
И ты за ним! Вдвоем ее вяжите, эй!
Вот я Пандросою клянусь, мизинцем хоть
Что, мокрыми? Подать другого стражника!
Сперва вяжите эту вот, болтливую!
Вот я Фосфорою клянусь, ударить лишь
Ее попробуй, и попросишь пластыря!
Еще чего? Эй, стражник! Волоки ее!
Я научу вас, как бежать, негодные!
Вот Таврополою[274]
клянусь, коснись ее,Все волосы по одному я выдеру!
Опять несчастье: разбежались стражники.
Смелее, скифы! Мы в ряды построимся
И бросимся на приступ.
Так узнайте же,
Есть и у нас четыре роты целые
Вооруженных до зубов афинянок.
Эй, скифы! Руки ей скрутите за спину!
Сюда, сюда, воинственные женщины!
Молочницы, колбасницы, горшечницы,
Селедочницы, зеленщицы, ключницы!
Тащите, волоките, рвите волосы,
Довольно, стойте, трупов не бесчестите!
Беда, беда! Проиграно сражение!
Чего ж ты ждал? Иль встретить ты надеялся
Рабынь пугливых? Иль не знал, что яростной
И женщина бывает?
О, еще бы нет!
В особенности выпившая женщина.
Довольно ты потратил слов, почтеннейший Советник!
Зачем же с этими зверьми вступаешь в разговоры?
Забыл, как обижали нас, водою обливали,
Вот видишь, миленький, рукам давать не надо воли!
А тронешь, тут уж не сердись на синяки и шишки.
Скромненько, тихонько сидеть, как девушка, хочу я,
И не обижу никого, травинки не задену,
Пока не трогают меня и, как осу, не дразнят.
АГОН
3евс-Отец! Как сразить
Чудищ злых подлый род?
Как стерпеть столько бед?
Дай совет, как узнать,
Для чего, почему захватили они
Город наш? Для чего
На высокой горе, недоступный, святой
Твоей дочери храм?
Так задай им вопрос, и не слушайся их, и до корня во всем допытайся!
Ведь постыдно бы было убраться ни с чем, отступить без суда и допроса.