Избранные произведения

Однако нужно для такого дела,

Чтоб злата, серебра ты не жалела.

Построю дивный, как Ирем, чертог,

И пусть художник, мастер и знаток,

Тебя на всех стенах живописует,

В объятиях Юсуфа нарисует.

Когда тебя, на живопись взглянув,

Найдет в своих объятиях Юсуф,

Он дрогнет и любовью загорится,

И красоте могучей покорится».

Ее совет приняв, свое добро

Ей Зулейха вручила — серебро

И золото, чтоб сердце успокоить,

И приказала ей дворец построить.

ХУДОЖНИК ВОЗДВИГАЕТ ДВОРЕЦ С ИЗОБРАЖЕНИЯМИ ЮСУФА И ЗУЛЕЙХИ

Строители дворца передают:

Когда взялась кормилица за труд,

Она к себе потребовала властно

Художника, чье мастерство прекрасно.

Он все основы зодчества постиг,

Он вещих звезд пророчества постиг.

Он изучил законы Птолемея,

Эвклид смущался, спорить с ним не смея.

Когда б на небо он подняться мог,

Сатурна он украсил бы чертог

Лишь в руки брал резец художник гордый

И глиной становился камень твердый.

Когда он зданья образ рисовал,

Он тысячу рисунков создавал,

Его перо писало, жизнь рождая,

Как бы живой водою обладая.

Когда б на камне птицу вывел он,

Взлетел бы камень, славой окрылен...

Воздвигнутый руками золотыми,

Дворец блистал стенами золотыми;

Его суфа — рассвета ранний блеск,

Его покои — упований блеск.

В его проходах мрамор тешил взоры,

Слоновой кости на дверях узоры.

Слились в одно семь залов, и сверкал

Престолом бесподобным каждый зал,

Особым камнем каждый облицован,

Особым цветом каждый разрисован,

А зал седьмой, как небосвод седьмой,

Гордился девственною белизной.

На сорока столбах — изображенья

Зверей и птиц, исполненных движенья.

А снизу — лани в мускусный приют

По основаньям золотым бегут.

А на полу — из золота павлины,

Жемчужинами хвост украшен длинный.

Воздвиглось дерево до потолка,

Любого изумляя знатока

Серебряным стволом, и бирюзою

Листвы, и золотых ветвей красою.

А птицы на ветвях сидят, поют,

Рубины — клювы, крылья — изумруд.

Такой листвою весь дворец украшен,

Что листьям не был вихрь осенний страшен.

Искуснейший художник светлый зал

Портретами влюбленных расписал.

Юсуф и Зулейха сидели рядом,

Обняв друг друга и лаская взглядом.

На той стене — уста у них слились,

На этой — руки их переплелись.

Взглянул бы ты на двух влюбленных счастье,

И сам бы задохнулся ты от страсти!

Как свод небесный, был дворец высок,

Сиял луной и солнцем потолок.

Сказал бы ты, взглянув на эти стены:

Цветник благоухает несравненный!

Напоминала роспись о весне,

Переливались розы на стене,

Склонялись розы в том саду друг к другу,

Казалось: милый обнимал подругу.

Казалось: то блаженства дивный сад,

На ложе сладострастья розы спят.

Короче: был чертог подобен чуду,

В нем образы влюбленных жили всюду.

Куда б ни бросил взоры ты свои,

Ты видел только образы любви.

В Юсуфа Зулейха сильней влюбилась,

Когда краса чертога ей открылась.

При взгляде на кумирню вновь и вновь

В ней вспыхивала жаркая любовь...

На милое изображенье взглянем,

И словом «страсть» себя мы в сердце раним.

Оно в огонь бросает нас опять,

И жжет нас рабства жгучая печать.

ЗУЛЕЙХА ПРИГЛАШАЕТ ЮСУФА ВО ДВОРЕЦ

Когда возвел дворец художник строгий,

Царевна стала украшать чертоги.

Китайскою парчой устлала пол,

Расставила и стулья и престол,

Повесила светильники, и в блеске

Соперничали пышные подвески.

Ковры она развесила, вздохнув:

Всё было здесь — отсутствовал Юсуф!

Вот правда: без любимого страдая,

С презреньем смотришь ты на кущи рая...

Решила так: Юсуфа позовет,

Окажет уваженье и почет,

В покое светлом с ним уединится,

Чтобы его красою насладиться,

Чтобы познал блаженство и Юсуф,

К ее устам живительным прильнув,

Чтобы она вкусила страсти нежной

В извивах мудрости его мятежной.

Стремясь его пленить, его любя,

Она сперва украсила себя.

К чему ей были кольца и запястья?

Но все ж надела их, желая счастья.

Сияла роза девственной красой,

Но стала краше, облита росой.

Она была свежа, благоуханна,

Ей свежести прибавили румяна.

Усмою брови подвела она,

И радугою сделалась луна.

Блистала, волосы переплетая,

Они дышали мускусом Китая.

Когда в ее глаза вошла сурьма,

Увидел мир, как необъятна тьма.

Юсуфа позвала, сказав: «Любимый!

Меня огонь сжигает негасимый.

Кипит любовной смутою душа,

Горит сухою рутою душа!»

Она стояла перед ним, рыдая,

Чтобы луна явилась молодая,

С вершины счастья возвестив: «Живи,

Развеселись на празднике любви!»

Не знал Юсуф, что во дворце таилось,

Лишь тонко по цветам вода струилась.

Взяла Юсуфа за руку: «О ты,

Светильник зрячих, солнце чистоты!

Как ты красив, пленителен и строен!

Ты всех даров и милостей достоин.

Ты честно служишь мне, тобой дышу

И гордо цепи верности ношу.

Приди и властвуй надо мной по праву,

Приди, тебе хочу пропеть я славу!»

Сказав свою чарующую речь,

Решила в первый зал его увлечь.

Вошел он, обольстительная пери

За ним закрыла золотые двери.

Была не в силах Зулейха молчать,

С горящих уст она сняла печать.

«Моей души мечта и наслажденье,

Ты — цель моя, и свет, и сновиденье.

Ума лишилась от любви к тебе,

С бедой сдружилась от любви к тебе.

Глаза тобой насытить не могу я,

Страну родную бросила, тоскуя.

Вот счастье: предо мною ты стоишь.

Вот горе: на меня ты не глядишь.