Избранные произведения. III том

Потом она медленно и тщательно расчесала волосы. Маргарет знала, что их надо уметь подать в лучшем виде, поскольку волосы — ее козырь. «Мне надо больше внимания уделять своей внешности», — подумала она. Маргарет никогда не уделяла особого внимания тому, как она выглядит, но вдруг это приобрело огромное значение. «Мне нужны платья, в лучшем свете выставляющие мою фигуру, изящные туфли, привлекающие внимание к моим длинным стройным ногам, мне нужно подбирать цвет платьев так, чтобы он лучше шел к моим рыжим волосам и зеленым глазам». Платье на ней подходящее — красно-кирпичного цвета. Но оно слишком свободное, бесформенное, и сейчас, посмотревшись в зеркало, она пожалела, что плечи недостаточно квадратные и нет пояса на талии. Мать не разрешала ей пользоваться косметикой, поэтому делать нечего, придется довольствоваться природной бледностью. Зато зубы у нее очень красивые.

— Я готова, — сказала она безмятежно.

Мать сидела в прежней позе.

— Полагаю, ты собираешься снова беседовать с мистером Ванденпостом?

— Наверное, больше ведь не с кем, а ты занята своим лицом.

— Не дерзи. В нем есть что-то еврейское.

Обрезание ему не делали, подумала Маргарет и чуть не сказала это из чувства протеста, но ограничилась смешком.

Мать почувствовала себя оскорбленной:

— Не вижу ничего смешного. Я хочу, чтобы ты знала: я не позволю тебе встречаться с этим молодым человеком, когда мы приедем в Америку.

— Хочу тебя обрадовать — мне это в высшей степени безразлично. — То была правда: она собиралась уйти от родителей, потому не имело никакого значения, что они разрешают и что запрещают.

Мать посмотрела на нее с подозрением:

— Почему мне кажется, что ты не вполне искренна?

— Потому что тиранам свойственно никому не верить.

Отличная прощальная ремарка, подумала она и направилась к двери, но услышала голос матери:

— Не уходи, дорогая, — и глаза леди Оксенфорд наполнились слезами.

Имела ли мать в виду не уходи из этой комнаты или же не уходи из семьи? Неужели она догадалась о ее планах? У нее всегда было отличное чутье. Маргарет промолчала.

— Я уже потеряла Элизабет, второй потери я не вынесу.

— Это будет вина отца! — взорвалась Маргарет. Внезапно она почувствовала, что вот-вот заплачет. — Почему ты не можешь его остановить, когда он позволяет себе дикие выходки?

— А ты думаешь, я не стараюсь?

Маргарет была обескуражена. Мать раньше никогда не признавала вину отца.

— Я ничего не могу с собой поделать, когда на него находит такое, — сказала Маргарет жалостливым тоном.

— Постарайся хотя бы его не провоцировать.

— Ты хочешь сказать — во всем ему уступать?

— Почему бы и нет? Ведь это только до твоего замужества.

— Если бы ты произнесла хоть слово, он не был бы таким.

Мать печально покачала головой:

— Я не могу принять твою сторону против него, дорогая. Он мой муж.

— Но ведь он абсолютно не прав!

— Не имеет значения. Ты сама это поймешь, когда у тебя будет свой муж.

У Маргарет было такое чувство, словно ее загнали в угол.

— Это несправедливо!

— Это ненадолго. Я прошу тебя потерпеть еще какое-то время. Когда тебе исполнится двадцать один год, я обещаю, все будет иначе, даже если ты не будешь еще замужем. Я знаю, это трудно. Но я не хочу, чтобы тебя прокляли, как Элизабет.

Маргарет понимала, что ее не меньше матери огорчит, если они станут друг другу чужими.

— Я этого тоже не хочу, мама. — Маргарет шагнула к ней. Та раскинула руки, и они неловко обнялись, Маргарет стоя, мать — сидя.

— Обещай, что не будешь ссориться с ним.

Голос матери звучал так печально, что Маргарет захотелось всем сердцем дать ей такое обещание, но что-то ее удерживало.

— Я постараюсь, мама, на самом деле постараюсь, — только и вымолвила она.

Мать разжала объятия, и Маргарет прочитала на ее лице смирение.

— Спасибо хоть за это, — сказала мать.

Говорить больше было не о чем.

Маргарет вышла.

Когда она появилась в салоне, Гарри встал. Она была так расстроена, что, потеряв всякое представление о приличиях, кинулась ему на шею. После минутного колебания он обнял ее и поцеловал в макушку. Ей сразу стало легче.

Открыв глаза, она увидела удивленное выражение на лице Мембери, который уже успел вернуться на свое место. Ей было в общем-то все равно, но она высвободилась из рук Гарри, и они сели в кресла напротив друг друга.

— Нам нужно все спланировать, — сказал Гарри. — Быть может, это наш последний шанс поговорить с глазу на глаз.

Маргарет понимала, что мать скоро вернется, отец и Перси тоже возвратятся вместе с остальными пассажирами, и тогда наедине им уже не остаться. Ее охватила паника, когда она представила себе, как они расстанутся в Порт-Вашингтоне и больше никогда друг друга не увидят.

— Быстро скажи, где мне тебя найти!

— Не знаю, я ведь ничего не подготовил заранее. Но не волнуйся, я тебя разыщу. В каком отеле вы намерены остановиться?

— В «Уолдорфе». Ты мне позвонишь сегодня вечером? Ты должен!

— Успокойся, конечно, позвоню. Я представлюсь как мистер Маркс.