Избранные произведения в одном томе

Вечером Гертруда собиралась пить чай у Сесиль, так что вскоре после их возвращения она в первый, но никак не в последний раз сидела за столом вместе со своим новым другом. Впоследствии, в период их доброго соседства, у двух семейств совместные чаепития вошли в привычку. Это было счастливое для всех время: Сесиль и Гертруда, взявшись за руки, сбегали по лестнице к чаю, Маргарет откладывала книгу, чтобы составить им компанию, Кэтрин с рыцарственной решимостью разливала чай, а Хоу порхал позади них с бесконечными бутербродами, замечаниями и объяснениями, слыша которые присутствующие едва не давились от смеха. Это было счастливое и беззаботное время, но двоих в этой компании, казалось, что-то беспокоит. Одной из них была Гертруда: при всей услужливости и добродушном юморе Хоу в нем, словно в потаенной комнате, скрывались неведомые силы, и подобрать ключ к двери было непросто. Это не давало упрямой девушке покоя. Вторым же был Хоу, но что томило его, Гертруде было неведомо, как неведомо это и нам.

Однажды вечером, вернувшись домой после прогулки, Хоу увидел, что его ждет письмо, подписанное округлым и красивым почерком, в котором явно чувствовалась вчерашняя школьница. Он распечатал его и обнаружил внутри открытку, на которой было написано: «Мисс Грэй просит мистера Бэзила Хоу оказать ей честь, согласившись сопровождать ее на званый вечер во вторник, 17 числа сего месяца. Вечер с танцами. RSVP[585]». Несколько мгновений он всматривался в эти строчки, после чего бережно положил письмо на каминную полку в своей спальне. Отошел, вернулся и снова посмотрел на него, почему-то нахмурившись, и после, расставляя по местам свои книги, он то и дело возвращался в спальню, чтобы взять что-нибудь или вытереть пыль, но на самом деле — чтобы взглянуть на открытку на каминной полке. На его лице лежала печать того самого напряженного беспокойства.

Глава 7

Признание Бэзила Хоу

Во вторник, 17 числа того же месяца, в день, обозначенный на открытке, ближе к вечеру, Гертруда сидела на диване, дожидаясь Хоу, а на коленях у нее свернулся пушистый белый котенок, который достоин отдельного рассказа. На прошлой неделе Хоу предложил показать ей свои книги, и она, дрожа от предвкушения, что вот-вот ступит в заветные владения своей неразрешимой ходячей загадки, поднялась по лестнице. В комнате, темной, опрятной и строгой, как костюм и манеры ее жильца, на двух книжных полках, не слишком изящных, но вполне добротных, располагались в два ряда заметно потрепанные книги, и среди них красовались собрание сочинений Браунинга, два или три романа Теккерея, «Новые арабские ночи» Стивенсона и карманное издание Уолта Уитмена. На стене висела небольшая гравюра Дюрера, а пара фехтовальных рапир была единственным свидетельством спортивных пристрастий хозяина. Прочный квадратный сундук у окна был способен, при известном внешнем давлении, вместить в себя все это «барахло», как предпочитал именовать свое имущество Хоу. Все говорило о том, что здесь живет замкнутый, независимый человек. Все это, однако, не так сильно обратило на себя внимание Гертруды, как нечто, точнее некто, в небрежной позе развалившийся на ковре посреди комнаты. С порывистостью, столь свойственной ее натуре, она испустила радостный вопль и рухнула на колени, схватив в охапку белого котенка.

— Этого зовут Роберт Элсмер, — мимоходом заметил Хоу. — Показать вам остальных? Кис-кис!

Еще два котенка, черный и белый, выкатились из-за сундука, и вот Гертруда, к счастью, совершенно не подозревая, как живописно она выглядит, уже сидела на ковре и, хохоча, возилась с тремя расшалившимися четвероногими созданиями.

— А вот этого вы как назвали? — спросила она, поднимая на него лучащиеся радостью глаза.

— Этого котенка, честного и немного рассеянного, зовут, как я уже сказал, Роберт Элсмер. Я полагаю, выбор имени для котенка — дело, требующее большой серьезности и основательности, и имена моих котят заимствованы из современной литературы. Вон тот, более шустрый и беспокойный, Эван Харрингтон. Что до этой дамы, — он указал на черного котенка, — я назвал ее Геддер Габла[586]. Ее моральный облик далек от совершенства. Вчера она поцарапала меня с большим изяществом. Вам, по-видимому, пришелся по душе Роберт Элсмер. У него есть одно преимущество перед его прототипом. При наличии сомнений, он держит их при себе. Само благонравие.

— Он такой милый, — сказала Гертруда, перебирая белую шерстку. — Откуда они у вас?

— Точно не помню, — ответил Хоу. — Не исключено, что я их украл. Не уверен, что вы хотели бы иметь котенка, мисс Грэй, но если вам угодно, тоже можете совершить кражу. Я отвернусь.

— Ой, мне правда можно его взять, мистер Хоу? — вскричала Гертруда. Сияя, она вскочила, прижимая котенка к груди.

— Без всякого сомнения, — ответил он. — Можете сделать из него добропорядочного христианина, если вам так хочется, и водить в церковь, нацепив ему белый бантик.