Избранные сочинения

В одном из предпосланных книге предисловий Симеон Полоцкий так рассказывает историю появления в свет этого второго сборника его стихотворений. Когда он, заканчивая „Вертоград“, дошел „по чину алфавита славенскаго диалекта“ до буквы „пси“, у него возникла мысль переложить стихами некоторые псалмы. Он начал перевод и скоро так увлекся этим занятием, что решил переложить не только „покаянные“ псалмы, как задумал ранее, но и всю Псалтырь в целом: „возлюбих и на всех псалмов труд пуститися“. Три причины („вины“), по словам самого Симеона в том же предисловии, поддерживали принятое им решение: 1) свидетельство ряда авторов, восточных и западных, о том, что древнееврейский оригинал Псалтыри был „в начале“ составлен не в прозе, а „художеством стихотворения“; 2) желание явить Псалтырь, переложенную стихами, „и на нашем языце славенстем“, — ибо видел он стихотворные переложения псалмов на языки греческий и латинский, не раз видел, даже в самой Москве, печатные экземпляры стихотворного перевода Псалтыри и на язык польский; 3) наконец, стремление оказать посильное содействие тем, которые — и в Малой России, и в Белой, и в Великой России, и даже в самом „царствующем и богоспасаемом граде“ Москве — полюбили „сладкое и согласное пение“ польской стихотворной Псалтыри и даже привыкли петь эти польские псалмы, — „речей убо или мало, или ничтоже знающе и точию о сладости пения увеселяющеся духовне“.

Дать в руки читателя текст Псалтыри понятный, приспособленный и для чтения, услаждающего слух, и для пения в домашней обстановке на тот или иной „глас“, — такова задача, которую поставил себе Симеон Полоцкий.

Задача была нелегкая. Псалтырь принадлежала к числу тех книг „священного писания“, старый, славянский прозаический текст которой многие знали у нас в старину едва ли не наизусть: по Псалтыри учились читать, по ней гадали, ее читали в церкви и дома, ее цитировали и устно и письменно. Новый перевод Псалтыри, да еще „в рифмех“, мог вызвать и действительно вызвал — Симеон Полоцкий очень скоро в этом убедился — ряд возражений, тем более серьезных, что в данном случае они могли исходить и от врагов и от друзей. И тех и других могла встревожить смелость замысла Симеона Полоцкого. Не удивительно, что Симеон, дав подробное обоснование самого замысла своего, счел необходимым не менее обстоятельно, в том же предисловии, изложить и те принципы, которыми он руководствовался, перелагая Псалтырь в стихи.

Вся его работа, — писал он, — направлялась стремлением возможно ближе держаться традиционного текста Псалтыри. В его переложении могут встретиться некоторые слова и даже целые стихи, отсутствующие в оригинале; могут встретиться и пропуски некоторых речений оригинала. Но читателю не следует смущаться этим обстоятельством: частичные дополнения и пропуски неизбежны, так как прозаическая речь не может быть дословно передана стихотворною. Если все эти отступления от оригинала, вызванные необходимостью учитывать требования стихотворной „меры“, не наносят какого-либо ущерба „разуму“ текста, — они допустимы. Там, :где в тексте Псалтыри попадаются речения трудные, „неудобныя“ для понимания, он позволял себе иногда легкую перифразу текста, „изменение некое“ — „светлшаго ради истолкования“, но только в тех случаях, когда перифраза эта не вступала в существенное противоречие с привычным для читателя текстом; „ниже бо намерение мое зде бысть до чиста псалмы толковати, — писал Симеон, — но точию стихотворно превести я, с толиким изъяснением, елико вместитися может“.

Псалтырь Симеона Полоцкого, действительно, представляет собой почти дословный стихотворный „метафразис“ традиционного славянского текста Псалтыри. В интерпретации этого текста Симеон также не пошел много дальше общепринятого его толкования. Только в одном направлении он позволил себе несколько нарушить тот свод правил, которого в предисловии к книге обещал строго придерживаться, — „во украшении пиитическом“. Изучение Псалтыри Симеона Полоцкого показывает, что в его переложении разного рода „пиитических“ отступлений от оригинала все же значительно больше, чем это можно было предполагать, судя по предисловию; одни из них — плод личной изобретательности Симеона, другие — результат внимательного изучения очень популярной в его время стихотворной Псалтыри знаменитого польского поэта XVI века Яна Кохановского.

Не этими, однако, „пиитическими украшениями“ Симеона Полоцкого замечательна его Псалтырь. В литературном отношении она прежде всего обращает на себя внимание многообразием своих стихотворных размеров. Симеон Полоцкий во всем блеске обнаружил здесь свое незаурядное мастерство версификатора: он продемонстрировал здесь едва ли не все употребительные в то время размеры силлабического „стихотворения“, начиная от краткого шестисложного и кончая громоздким и пространным четырнадцатисложником. Он показал здесь и многие эффектные образцы стихотворений, основанных на комбинации различных размеров; образцы стиха „сапфического“, „леонинского“ и четырнадцатисложного с двумя цезурами.